Книга Фронтовой дневник княжны-попаданки, страница 68 – Валентин Денисов

Не знаю, как сестра Аглая умудрилась опередить меня. Возможно, она и вовсе не заходила в госпиталь, а сразу направилась в лагерь. Но это только подтверждает мои опасения. Это только подчеркивает тот факт, что я в опасности!

— Но я же старалась…

— Что вы старались? Выкрасть дневник без лишних жертв? — прекрасно понимаю, о чем она говорит. — Спасибо вам на этом. Но я не собираюсь расставаться с дневником моей бабушки! Я буду оберегать его до последнего вздоха!

Здесь, в военном лагере, это говорить очень легко. Я ведь знаю, что вокруг полно солдат и офицеров, которые при первом же крике придут проверить что стряслось. А кричать в случае нападения я планирую очень громко.

— Анастасия Павловна, я не знаю, почему вы так говорите, но я не делала ничего подобного и не собиралась делать, — продолжает отрицать Аглая.

— Как же не делали, если я за вами сосем недавно гналась? — напоминаю ей на случай, если она решила, что я не узнала ее.

— Гнались? За мной? — удивление девушки кажется искренним. Неужели она такая хорошая актриса? — Но я же никуда не убегала. Когда Серафим Степанович отправил меня отдыхать, из госпиталя я прямиком направилась сюда…

— Действительно? И зачем же в таком случае вы сюда направились? — все же ей удается зародить во мне зерно сомнения.

Не знаю, почему я с ней все это обсуждаю. Не знаю, почему бы мне просто не позвать солдат и не рассказать им обо всем, что натворила моя собеседница. А еще лучше, почему бы не позвать сюда князя Тукачева и не попросить зашиты.

Но все же я решаю выслушать ее вранье до конца.

— Понимаете ли, Анастасия Павловна, после прошедшей ночи я испытывала такое сильное чувство вины, что никак не могла себе простить совершенный грех, — уверенно произносит Аглая. — Когда Серафим Степанович обмолвился о вашем несчастье, я тут же направилась к Владимиру Георгиевичу, чтобы рассказать ему всю правду.

— Рассказать всю правду… обо мне? — не понимаю, неужели она решила рассказать князю о записях моей бабушки. Или она сейчас говорит про Кадира?

— Анастасия Павловна, миленькая вы моя, я же прекрасно вижу, что чувства у вас к Владимиру Георгиевичу, — продолжает развивать тему девушка. — Я же когда узнала, что Ялмаз Кадир про вас глупости всякие говорил, дар речи потеряла. А когда про желание князя Тукачева на передовую наравиться услышала, так сразу сюда и побежала.

— Значит… Это были не вы? — совсем теряюсь в фактах.

Не могу понять, кто же тогда похищал у меня дневник и за кем я тогда гонялась, если сестра Аглая была в лагере. И еще хуже, я даже представить не могу, чем же тогда мне могла грозить встреча с этим неизвестным.

— Не знаю, о чем вы говорите, но это точно была не я, — кивает девушка. — Я здесь была. Это и князь ваш подтвердить может. Я ведь вас к нему как раз и зову.

— К Владимиру Георгиевичу? — только теперь я понимаю, что Аглая на самом деле старалась искупить свою вину. Она ничего не крала у меня и ночью на самом деле она только изучала показавшиеся ей интересными растения.

— Да, Владимир Георгиевич еще здесь, — подтверждает она. — Он еще никуда не уехал. И… он просил меня, чтобы я позвала вас к нему.

Сестра Аглая берет меня за руку и тянет за собой, мимо большого шатра, туда, где стоят небольшие палатки.

А я послушно иду следом и в голове прокручиваю все произошедшее. Моя уверенность в том, что именно девушка украла дневник и именно ее я преследовала, с каждом шагом все больше кажется мне чушью.