Книга Фронтовой дневник княжны-попаданки, страница 76 – Валентин Денисов

— Вы… поговорите с Серафимом Степановичем? — спрашивает Марфа Ивановна, вытирая слезы. — Вы правда сделаете это ради меня?

— Я правда это сделаю, — подтверждаю я свое обещание. Тем не менее, уточнять, ради кого я это сделаю, не собираюсь.

— Анастасия Павловна, спасибо вам большое! — девушка подходит и обнимает меня. — Как же мне с вами повезло! Я ведь уже не надеялась…

— Марфа Ивановна, давайте оставим благодарность на потом, — немного охлаждаю ее пыл. — Я постараюсь уговорить Серафима Степановича оставить вас сегодня без дежурства. Но я не обещаю, что у меня выйдет его уговорить. К тому же, я не могу обещать, что он не поставит вас на дежурство завтра или послезавтра.

— Это не важно! — спешит с ответом девушка. — Только бы не сегодня! А там я что-нибудь да придумаю!

— Хорошо, — ума не приложу, что именно она сможет решить. Но главное, чтобы сегодня она была рядом. Только бы сегодня не оставаться ночью одной.

Оставив Марфу Ивановну с ранеными, направляюсь к Серафиму Степановичу. Понятия не имею, что могу ему сказать. Но ведь дежурство Марфы Ивановны может обернуться для меня трагически. Возможно, он войдет в мою ситуацию?

— Серафим Степанович, можно с вами поговорить? — спрашиваю, найдя врача в комнате с медицинскими препаратами. Он перебирает банки, похожие на ту, что я нашла на телеге и подписывает их.

— Анастасия Павловна? — удивляется он. — Что-то еще стряслось?

— Стряслось? — задумавшись, насколько строго ведется здесь учет, не сразу понимаю, о чем он. — Ах, да, стряслось… Я хотела попросить вас изменить свое решение.

— Решение? — хмыкает мужчина. — Вы о том, что я позволил вам проводить операции и никуда о них не сообщаю?

Серафим Степанович поднимает на меня взгляд и смотрит то ли с вызовом, то ли в ожидании правильного ответа. Но в любом случае я понимаю, что последствия неправильного развития беседы может оказаться для меня очень даже плачевным.

— Серафим Степанович, я вам очень благодарна за доверие и возможность реализовать себя, — начинаю издалека. — Но вы же понимаете, что если Марфа Ивановна будет дежурить вместе с сестрой Аглаей, то я останусь одна!

— Выходит, что вы боитесь, что к вам кто-то ворвется, а не за свою подругу? — хмурится мужчина.

— Все мы здесь можем заболеть тифом, независимо от того, общаемся с больными или нет, — сразу поясняю свою позицию. — Не вижу ничего страшного в самом дежурстве. Зато если я останусь ночью одна…

— Кто-то может заинтересоваться вашим дневником, — прекрасно понимает он, о чем я говорю.

— Серафим Степанович, я боюсь, что на этот раз дело закончится не обычным воровством. Я боюсь, что на этот раз меня захотят убить…

— Анастасия Павловна, в наше время смертей так много, что вряд ли кто-то добровольно захочет приносить еще одну, — не соглашается с моим страхом врач. — А что касается дневника… Вы ведь можете оставить его здесь, как я вам уже предлагал.

— А что вы скажете об этом? — не хочу продолжать пустой спор и предъявляю найденную ранее банку из-под мышьяка. — Только не говорите, что она не ваша!

Мужчина подходит и берет банку в руки. Он осматривает ее, нюхает и, судя по реакции, приходит не к лучшему выводу.

— Откуда она у вас, Анастасия Павловна? — его голос звучит встревоженно. Похоже, что эта банка ему действительно знакома.