Книга Фронтовой дневник княжны-попаданки, страница 92 – Валентин Денисов

И это мой самый большой страх.

— Ой! Смотрите, девоньки, что это там такое? — неожиданно восклицает Марфа Ивановна.

Прослеживаю, куда указывает ее вытянутый палец и вижу вздымающий в небо столп пыли. Словно что-то большое движется в нашу сторону. Или…

— Неужели возвращаются? — не веря своим глазам, шепчу я.

— Возвращаются, Анастасия Павловна! Точно возвращаются! — радуется Аглая. — Князь ваш возвращается!

— Возвращается? — растерянно произношу я, не в силах поверить своему счастью.

— Ну конечно же! — подтверждает девушка. — Бегите уже встречать его!

— А как же обед? — расстраивается Марфа Ивановна. Но мне уже не до обеда.

Не теряя ни секунды, бегу в сторону приближающейся армии. Знаю, что они далеко. Знаю, что они все равно никуда не денутся и скоро сами придут. Но я не могу больше ждать.

Хочу как можно скорее увидеть Владимира Георгиевича. Хочу обнять его и поцеловать. Хочу дать шанс нашим с ним отношениям раскрыться во всей красе.

Просто хочу, чтобы он был рядом.

Вскоре первые ряды медленно идущей конницы уже становятся мне отчетливо видны. Ищу среди множества офицеров и солдат князя Тукачева. Но не вижу его. Или просто не нахожу. Расстояние ведь еще очень большое.

Но я знаю, что князь там, среди них. Я чувствую, что он там. Просто пока еще не виден мне.

— Миленькие мои, где Владимир Георгиевич? — спрашиваю, когда первые ряды проходят мимо.

Но солдаты и офицеры лишь устало смотрят на меня и не отвечают ни слова.

— Родненькие! Да что же вы молчите? — продолжаю взывать к ним. — Подскажите мне, где князь Тукачев? Где я могу его найти?

— Анастасия Павловна? Вы ли это? — один из лежащих на телеге солдат, с перевязанным глазом, приподнимается и смотрит на меня с прищуром. Похоже, что после ранения он плохо видит.

— Я это, миленький мой! — узнаю в нем одного из солдат, которых я перевязывала еще на том берегу Дуная.

— Простите меня великодушно, — извиняется он. — Глаза мне осколками повредило, ни черта не вижу. Только голос ваш и признал.

— Скажите мне, не знаете ли вы, где князь Тукачев? — спрашиваю, а сама уже продумываю, чем бы я могла помочь бедолаге, как бы его исцелить.

— Князь-то полег, — вздыхает солдат. — Смотрите на телегах. Где-то должен лежать…

Сказав это, солдат опускается обратно и больше со мной не говорит. Да и мне некогда с ним разговаривать.

Не веря, что это действительно так, я все же начинаю поиски. Перебегаю от одной телеги к другой и проверяю, нет ли на них Владимира Георгиевича. И, к несчастью, на одной из них я его все-таки нахожу.

И что хуже всего, князь Тукачев лежит, смотря в небо безжизненными глазами и совершенно не дышит.

— Миленький мой, хорошенький мой, да как же так получилось-то? — иду рядом с телегой и глажу Владимира Георгиевича по холодному лицу.

Он еще жив. Я вижу это. Чувствую это. Вот только жизни в нем осталось немного. И это меня очень пугает.

— Что же ты не жалел себя? Обещал же вернуться… — произношу дрожащим голосом.

Сердце сковывает колючей проволокой. Слезы льются из глаз. Не могу их удержать.

Невыносимо больно терять его. Невыносимо больно видеть, как он умирает. Даже несмотря на то, что мы толком и не смогли узнать друг друга, князь стал очень дорог мне.

— Куда же тебя ранило? — ощупываю его одежду в поисках влаги. Но крови нигде не нахожу.