Онлайн книга «Лесная колдунья»
|
— Вот именно! — И все же ты зря суешь свой веснушчатый носик… — Неправда, он не веснушчатый! — …в дела взрослых.?! — Мой папенька та еще скотина, поверь… — Да как вы смеете… — Смею, малышка. — …называть его… — Хорошо, не скотина, просто подонок, тебя это устроит? Василиса в сердцах бросила в угол только что поднятый апельсин. Села на корточки у постели и ледяным тоном произнесла: — Я требую объяснений! — Может, не надо? — Почему это?! — Не хочется лишать тебя иллюзий, — хмуро усмехнулся Кирилл. — Все-таки родной дядька, к тебе относится неплохо, ты живешь в его доме… — Мое отношение к дяде Жене не изменится, не волнуйся. — Василиса смотрела почти с ненавистью. — И учти, я не поверю ни одному твоему слову, так что можешь особо не стараться врать… — Хорошая девочка… — Я просто знаю, что дядя Женя — хороший! — Мне молчать? — Нет! — Тогда слушай, только запомни — мы говорим на эту тему в первый и последний раз! В голосе Кирилла прозвучала такая ярость, что Василиса не нашлась с ответом и только кивнула, соглашаясь. — Твой драгоценный дядя когда-то был сопливым самоуверенным юнцом, надеюсь, в этом ты не сомневаешься? Не считаешь, что он появился на свет сорокалетним, в костюме и при галстуке? — Это еще не преступление! — Правильно, не преступление. Мы все проходим через милый пубертатный возраст, цепенея у зеркала при виде угрей и мечтая кто о сексе, а кто и о неземной любви… Василиса промолчала, стиснув зубы — понятно, что бессовестный Рокотов считает — она в свои пятнадцать мечтала как раз о неземной любви. А он, понятно, о сексе всего лишь. И с бессильной злостью подумала: зато у нее никогда не было угрей! — Только не каждый из нас холодно использует неопытную чистую девчонку из провинции — семнадцатилетнюю, заметь! — а потом благополучно бросает ее на произвол судьбы. Вместе с ребенком. Причем в то время, когда прослыть матерью-одиночкой считалось настоящим позором… — Ты все врешь! — Не вру. Моя мать была влюблена в этого подонка, — Кирилл нехорошо улыбнулся, — как кошка. И прощала все, даже предательство простила, как ни дико… — Но… — Она и сейчас его любит, представляешь? — Кирилл горько хмыкнул. — Колядин наплевал на нее, наплевал на ребенка, жил в Питере, напрочь не помня о ней или обо мне, и правильно — к чему забивать себе голову глупостями? А она… она пахала за троих мужиков, чтобы вырастить меня! Старела, работая на износ, мечтала о квартире в Питере и накопила-таки на нее, все для сыночка единственного старалась, и… — Кирилл скривился и словно выплюнул, — чтобы оказаться поближе к этому типу! Василиса робко прошептала: — С чего ты взял, что дядя Женя о вас не помнил? — А он в это время делал карьеру. Обзавелся другой семьей, и уж твоя тетя Катя и его законные детки ни в чем не знали отказа, не сомневайся! Им не приходилось сидеть на макаронах или перловой каше на воде, у них все было, мой так называемый папенька вполне достойно зарабатывал… — Хочешь сказать, что дядя Женя вам совсем не помогал?! — возмутилась Василиса. — Угадала. Именно это и хочу сказать. — Не может быть! Он знаешь какой щедрый! — Догадываюсь. Позже, когда мы переехали в Питер, он, наверное, и моей матери кое-что подбрасывал с барского плеча. Иначе с чего бы ему — пусть изредка! — показываться в нашем доме и изображать любящего и заботливого папеньку… — Вот видишь! — Давал копейки, это я уточняю для непонимающих, — устало буркнул Кирилл. — С чего ты взял? Дядя Женя — обеспеченный человек… — Знаешь, малышка, я с самого детства слышал от матери одну песню — лишних денег в доме нет. И на трех работах мать не крутилась бы, упади на ее плечи денежный дождь… — Неправда! — Да, конечно. — Ты просто что-то не понял! — Естественно, где уж нам… — Дядя Женя тебя любит, я видела его лицо, когда он вышел из палаты! — Любит, кто бы сомневался. Вот только появился лишь сегодня, а мать — сто процентов! — сразу же сообщила ему, что я в больнице. — Он приходил! — Да, я его видел. Только что. Как и ты. — Он и раньше приходил! — Василиса смотрела негодующе. — Ну да, приходил. Интересно, почем нынче плащи-невидимки? — Лидия Николаевна сказала — он каждый день заходил к твоему лечащему врачу! — А до моей палаты его ноги не доносили. — Он просто… просто… Кирилл ухмыльнулся, ожидая продолжения, но Василиса лишь махнула рукой. Помолчала и прошептала с досадой: — Ты не прав. — Конечно. — Ты был без сознания почти все время! И потом… я сидела тут, а дядя Женя… — Вот-вот, твой дядя Женя за все эти годы так и не рискнул познакомить меня с семьей. С законными — так сказать — отпрысками. Ну как же, я ведь обычный ублюдок, свидетельство его позора. Любящий папенька с удовольствием водрузил бы крест на мою могилу и закрыл бы этим тему, да не удалось, какая жалость… — Ты… отвратителен! — Твой дядюшка под этим подписался бы. — В тебе одна желчь! — А вы, конечно, семейство ангелов. Нимбы над головой видны и без лупы, я почти ослеплен. — Да ты… Кирилл фыркнул, и Василиса заставила себя смолчать, понимая, что они сейчас насмерть рассорятся, и как в таком случае навещать его? Конечно, Рокотов уже выздоравливает, но ее долг… Она покраснела от собственного лицемерия. Не глядя на Кирилла, сунула собранные апельсины в тумбочку и пошла к двери. Взялась за ручку, постояла немного и обернулась: — Коська говорил… — Это тот пацанчик, что тебя натаскивал в лесничестве? — Да. Так вот, он сказал, что я эмпат… — Ха, мистики мне только и не хватало для полного счастья! Впрочем, почему бы и нет? — Можешь смеяться сколько угодно. — Глаза Василисы сузились. — Но я знаю, понимаешь, знаю, что дядя Женя очень хороший… очень, понял? Василиса закрыла за собой дверь и остановилась в нерешительности, не зная, что делать. Возвращаться домой не хотелось, она не представляла, как посмотрит в глаза дяде Жене. «А если он думает, что Кирилл давно рассказал мне об отце? И я тоже считаю его подонком, просто молчу из вежливости или — еще хуже! — из меркантильных соображений, все-таки живу в его доме…» |