Онлайн книга «Лесная колдунья»
|
Василиса ждала. Два часа назад она убедила дядю Женю все рассказать близким. Как-то легко убедила. Наверное, он и сам собирался разрубить проклятый узел, сколько можно скрывать правду? Хорошо, что Василиса перехватила его у подъезда. И уговорила отойти к детской площадке. Почти не смущаясь, она выложила дяде Жене все, что знала. Сообщила, что Ольга Яковлевна только что поговорила с сыном, честно рассказав Кириллу историю их знакомства и дальнейших нелегких отношений. Кирилл признал, что был несправедлив к отцу! Василисе это сказала Ольга Яковлевна, когда вышла из больницы. Уставшая, но странно просветленная. Василиса видела, что Евгений Наумович отчаянно трусил. Он уже несколько раз открывал рот — при этом краснея или бледнея, — но решался попросить лишь хлеба или соли. На большее дяди Жени не хватало! Тетя Катя уже посматривала на мужа обеспокоенно. Лера, передавая отцу плетенку с хлебом в очередной раз, рассмеялась: — Па, ты спишь, да? Смотри, справа от твоей тарелки два надкусанных ломтика, ты о них забыл? — В самом деле, Жень, ты ведешь себя… Что-то случилось? Василиса затаила дыхание: вот сейчас… Но дядя Женя с трудом улыбнулся и вяло пробормотал: — Все в порядке, Катюша. Просто… голова побаливает. — Наверное, давление, — сочувственно предположила Екатерина Васильевна. — Ты бы померил, нужно знать, что пить — папаверин или спазмалгон… — Нормальное у него давление! — Голос Василисы дрожал от негодования. — Ты-то откуда знаешь? — фыркнул Гриша, щедро накладывая себе еще плова. С недавнего времени он старался лишний раз не смотреть на гостью, постепенно привыкая к мысли, что она всего лишь двоюродная сестра, почти Лерка. Эта тактика, как ни странно, приносила свои плоды, ну не мог Гриша видеть в Лерке девушку! И Василиса теперь все чаще казалась самой обычной девчонкой, пусть и очень симпатичной. — Вася, она знает, — звонко заявила Лера. — Пап, смело пей спазмалгон! — И спазмалгон ему не нужен. — Василиса в сердцах бросила вилку, но неудачно, во все стороны брызнул рис. — Ой, теть Кать, извините… — Ничего страшного, Васенька. — Скатерть жалко, красивая, теперь вон какие пятна, вдруг не отстираются… — Да ладно тебе. — Лера помогла смести рис на салфетку. — Сунем в автомат, всех дел-то. Только чур — гладишь потом ты! — Она засмеялась. — Ненавижу утюг! — Хозяйственная ты наша. — Гриша подмигнул сестре. Обернулся к Василисе и с любопытством спросил: — А почему папе и спазмалгон не нужен? Голова-то болит! — Нет. — Что «нет»? — Не болит. — Да с чего ты взяла?! — Просто знаю. Гриша присвистнул. Екатерина Васильевна отставила в сторону чашку с чаем и встревоженно пробормотала: — То-то на нем уже который день лица нет! Жень, что случилось?! Василиса опустила глаза. Вдруг показалось, что не права, вмешиваться так бесцеремонно в чужую жизнь нельзя. Неужели ей не жаль дядю Женю?! «Жаль, еще как жаль. — Василиса упрямо насупилась. — Но разве можно столько лет врать?! Он не сделал ничего плохого, а чувствует себя виноватым перед всеми — и перед Ольгой Яковлевной, и перед Кириллом, и перед тетей Катей, и перед Леркой с Гришей… Глупо же! Если он не решится сейчас… я сама все скажу!» Василисе повезло. Или не повезло? Евгений Наумович не был дипломатом. Врать он не умел, как и говорить правду, впрочем. Вот молчать два десятка лет… Василиса лишь крякнула с досады, когда дядя Женя встал и монотонно забубнил, глядя поверх голов домочадцев: — Я ужасно виноват перед вами. Гриша с Лерой перестали жевать и во все глаза уставились на отца. Екатерина Васильевна тяжело осела на стул и вцепилась в столешницу так, что побелели костяшки пальцев. — Я… у меня… все эти годы… — Па, да что с тобой? — пролепетала Лера, с ужасом наблюдая, как на отцовском лице выступают крупные капли пота. — Что… что такое?! — в панике выдохнула Екатерина Васильевна. — Понимаете, я… как бы сказать… я очень, очень виноват… — Па, не тяни кота за хвост. — Гриша нервно оглянулся на окаменевшую мать. — В чем ты виноват?! Евгений Наумович гулко сглотнул. Вдруг зажмурился и выпалил: — У меня есть еще один сын. Старший. Кирилл. Вот. Лера с Гришей изумленно переглянулись. Екатерина Васильевна вздрогнула, правая рука дернулась, недопитая чашка с чаем опрокинулась. Василиса мысленно ахнула: безобразное коричневое пятно на белоснежной льняной скатерти росло на глазах. — Я просто… боялся, — глухо бросил Евгений Наумович. — Я, оказывается, трус, Катенька… Тишина в столовой казалась вязкой, тяжелой и ощутимо давила на уши. Никто не пошевелился, не бросился поднимать упавшую чашку, не торопился вытирать лужу на парадной старинной скатерти. Настенные часы тикали чересчур громко, бестактно нарушая безмолвие. — Сын… старший… — безжизненно прошелестела Екатерина Васильевна. — А наш Гриня тогда какой? Лера громко икнула и испуганно прикрыла рот ладонью. Гриша с нехорошим интересом рассматривал отца, будто впервые видел. Василиса вскочила, стул с грохотом отлетел в сторону. Она гневно крикнула: — С ума вы, что ли, сошли?! — Лучше бы сошли. — Екатерина Васильевна бледно улыбнулась племяннице. — Дядя Женя, да сядь ты! — Василиса в сердцах стукнула по столу, упала еще одна чашка, Лерина, но и на нее не обратили внимания. Евгений Наумович посмотрел на Василису глазами больной собаки и не сел, рухнул на свой стул. — Как вы можете верить плохому, ведь вы знаете дядю Женю всю жизнь! — Василиса обличительно ткнула пальцем в двоюродную сестру. — Вот ты, например, с самого рождения! Лера по-детски пробормотала: — А я чего? Я ничего… — Дядя Женя ни в чем перед вами не виноват, клянусь, чем хотите! В глазах Екатерины Васильевны засветилась робкая надежда. — Васенька, ты что-то знаешь? — Не что-то, а все, — грозно отрезала Василиса. — И это «все» вы сейчас от меня услышите, как только дядя Женя выйдет отсюда! Буквально на пять минут выйдет! Мерзкая тишина в столовой пошла трещинами, в Колядиных быстро возвращалась жизнь. Вдруг стало понятно, что ничего страшного не случилось, не стала бы обычно сдержанная Василиса просто так кричать на всех. |