Книга Бургер для неверного мужа, или Попаданка берется за дело, страница 127 – Даша Семенкова

Возможно, он так иносказательно своих поклонниц называет. Им-то, конечно, дело есть.

– Все должно быть безупречно. Я появлюсь как герой, одолевший чудовище, а не несчастная изуродованная жертва. Пусть завидуют, а не жалеют.

– Н-да, – хмыкнула я сердито. – Тебя надо бы не от шрамов, а от нарциссизма подлечить.

Он отрывисто хохотнул – боль мешала.

– Какая ты всё-таки наивная. Действительно думаешь, все так просто? Создавать этот образ. Быть звездой светской хроники. Это та же работа, Лина. Кропотливая, где каждая мелочь может иметь роковое значение.

– Все проще, чем фабриками управлять.

– Прелесть моя, ты такая дурочка.

– Крысе своей это скажи, – огрызнулась в ответ.

– Кому?.. Ох, Лина! Как не совестно, – укорил он, догадавшись. Странно, что самому на ум не пришло, очевидное же прозвище. В случае этой конкретной Кристины так и просится. – Забудь о ней. Вряд ли она тебя впредь побеспокоит.

– Если наконец ее примешь, а не продолжишь прятаться. У нее, вон, такая любовь, аж страшно.

– Помнишь, ты говорила, будто меня любят за деньги, а не за красивое лицо? Вот и проверим. Деньги у меня остались, если она не отступится, выходит, ты была права.

– Неужели в то, что тебя можно полюбить просто так, а не за что-то, даже сам не веришь?

– Ты мне скажи.

Решив списать на то, что лекарства развязали ему язык, я промолчала. Что же вы все со мной такие искренние, когда не просят? Сначала один сыворотки правды напился. Теперь другой упоролся и вещает. А я внимай. Обтекай.

На следующее утро возникло чувство, что это превратилось в тенденцию. Я ведь ещё откровений Лео не слышала. Вот момент и настал.

– Ну вот, осталось совсем немного, – сообщил художник, завершая на сегодня работу. – Портрет почти готов.

– Правда? Теперь-то разрешите взглянуть? – оживилась я, срываясь с места от нетерпения. Лео рассмеялся и жестом меня остановил.

– Нет-нет, моя прекрасная азорра. Наберитесь терпения. Хочу чтобы вы увидели его завершенным, – он окинул меня задумчивым взглядом. Перевел его на картину. – Мне нравится то, что выходит. Без ложной скромности скажу, что сумел отразить вашу нежную, кроткую красоту. А всё-таки жаль.

Мне снова стало неуютно от того как он смотрел. Не как на натурщицу, это чувствовалось.

– Чего же?

– Наших встреч. Мне их будет не хватать.

Честно говоря, я-то не могла дождаться, когда наконец он закончит и освободит каждое второе утро. Не то чтобы не нравилось с ним общаться, но это ведь столько часов за неделю набегает. А если за все время посчитать? К тому же сидеть не шевелясь и не меняя выражения лица было утомительно. Я так-то подвижный человек, разговаривать без мимики и жестов не привыкла.

– А вы заходите к нам! Как гость, отдохнуть, пообщаться. Через неделю Милош обещал мне выздороветь, покатаемся на яхте.

– Милош! – хмыкнул он, как мне показалось, с презрением. – Зачем мне ваш муж.

Так. Ясно, куда ты клонишь, дружок. Только неясно, с чего вдруг решил, что можно вот так в наглую подкатывать к замужней женщине в доме ее супруга, где он сейчас лежит с недомоганием. Ладно Трой, там сама дала понять, что принимаю его ухаживания. Но этому я поводов не давала и никаких намеков не делала.

– Можете нарисовать и его тоже.

– Мне плохо удаются портреты тех, кого ненавижу.

Даже так? Однако!