Книга Эта лавка не продается, мой лорд!, страница 83 – Мария Эмет

Вот это уже интересно.

— А когда связь окрепнет?

— Лет через десять-пятнадцать.

Ясно. К тому времени брат успеет развалить порт, поместье и репутацию нашего дома.

Что ж… На всё воля Небес. Пора забыть о прошлом и начать жить настоящим.

Мне снова захотелось спать, и я решила не отказывать себе в удовольствие. Кот улегся рядышком и принялся успокаивающе мурчать. Так мы и провалялись до трех часов ночи.

Признаться честно, я была бы счастлива продолжить смотреть сны, но меня разбудило тревожное чувство.

И скрип половиц.

Я тихо сползла с кровати и прошествовала к двери. Вышла в коридор, но опоздала. Шуршунчик уже успел спуститься про лестнице. Я поспешила за ним, передвигаясь на цыпочках.

— А ну стой! — прошипела, заметив высокую тень у входной двери.

Человек вздрогнул, а я сбежала на первый этаж и замерла напротив… Джимми.

Парень выглядел ужасно. Он был бледен, глаза его опухли и покраснели от слез.

— Лилибет? — удивился юноша, пряча за спиной узелок.

Без лишних слов мне всё стало ясно.

— Куда намылился, горюшка ты моё?

Джимми вздрогнул и отвел взгляд.

— Я… Я ухожу, Лили.

Оу, правда?

— Я вижу, — хмыкнула, навалившись плечом на дверной косяк, тем самым преградив ему путь. — А братья?

— Я не принес им счастья. Им лучше остаться с тобой. Ты добрая и умная. У тебя получится устроить их жизнь.

— А ты, стало быть, вернешься в трущобы?

Парень сжал кулаки и поморщился. Упоминание столь ненавистных темных улиц принесло ему боль, однако он не отступил:

— Вернусь. И буду пытаться… вырваться из них. Работать буду. Может быть через несколько лет, когда я стану достойным человеком, я вернусь за братьями.

— До чего же у тебя все легко и просто, — протянула я, тяжело вздохнув.

— Да не могу я! — вскрикнул парень вдруг. — Не могу я тебе в глаза смотреть. Оставаться здесь не могу. Я…

Сделав шаг навстречу, обхватила лицо юноша ладонями и притянула к себе. Наши глаза оказались на одном уровне, а взгляды встретились. Я с нежностью смотрела в блестящие зеленые очи. В них стоял страх и смущение.

— Смотри-ка, ты до сих жив, хотя смотришь мне в глаза и стоишь посреди моей лавки. Ты соврал, негодник.

— Тебе смешно? А мне вот совсем нет. Я места себе найти не могу. Даже думал с обрыва сброситься.

Поджав губы, я щелкнула его по носу.

— Думать это не твоё, Джимми. По крайней мере сегодня. Если хочешь уйти — дверь вот, — я указала на дверь и все же отошла в сторону. — Но если тебе правда жаль, ты раскаиваешься и хочешь загладить свою вину, ты должен остаться и помочь мне.

— В чём?

— Во всем. В управление и развитие лавки, в воспитание детей. Черт возьми, Джимми! Ты хоть раз видел, как я огонь разжигаю?

О, на это действительно стоит посмотреть хоть раз. Я закутываю все части тела, закрываю лицо крышкой от кастрюли и наугад тыкаю длинной спичкой. Стоит ли говорить о том, как я готовлю на масле?

Думаю нет. Ведь я больше не готовлю на масле! Одного раза мне хватило, чтобы понять: кулинария — это не моё. Совсем.

— Ты что, желаешь мне и своим братьям голодной смерти?

Джимми улыбнулся. Вяло, едва заметно. Но все-таки улыбнулся!

— Так ты… не злишься на меня?

— Очень злюсь! Так, что задушила бы! — я протянула к нему растопыренные пальцы. — А потому тебе придется потрудиться, чтобы вернуть моё доверие. И если мне понравится, я в долгу не останусь.