Книга Ненужная истинная дракона. Хозяйка Солнечного поместья, страница 125 – Адриана Дари

— А где ОНА?! Она там! Мне надо к ней!

Мышонок мечется в разные стороны, как будто потерял действительно что-то важное. Все присутствующие удивленно смотрят на нас с ним, ведь они-то вопля Чеса не слышали. Может, только писк.

— Да стой ты! — не выдерживаю я. — Объясни толком, что случилось и кого ты ищешь?

— Она… Мы там были с ней.

— С кем? И, главное, где? — я ловлю мышонка и чуть прижимаю пальцами, чтобы хотя бы удержать на месте.

— В подвале! — отвечает он, наконец-то, перестав суетиться.

В подвале. Ага. Понятно, что ничего не понятно, потому что в особняке я не видела никаких подвалов.

— Ты ничего не путаешь?

— Ничего.

— Ну, тогда веди!

Я опускаю мышонка на пол и киваю всем следовать за ним. Чес буквально срывается с места и, немного виляя из стороны в сторону, бежит к дверям в сад. Мы стараемся не отставать. Представляю, как забавно это выглядит со стороны: маленький мышонок и толпа, которая бежит за ним.

Чес юркает с лестницы к тому месту, где мы его нашли, а потом исчезает прямо в стене, увитой виноградом. Я даже зажмуриваюсь, чтобы понять, что произошло вообще.

— Ура! Нашел! — едва различимо слышится из-за стены.

Он нашел, а я… опускаюсь на колени у самой стены, присматриваюсь внимательнее и обнаруживаю небольшую щель в самом низу. А от нее вверх четкую полоску. Да это же дверь! Но она настолько заплетена виноградом и, похоже, так давно, что даже Лира не знала о существовании двери.

— Помогите отодрать виноград, там проход, — прошу я, и мужчины, даже не обращая внимания на свои белые манжеты, хватаются за крепкие лозы.

Я тоже присоединяюсь к ним, уверенно обхватываю пальцами стебли и тяну на себя. , Толстые, древесные стебли дикого винограда поддаются очень медленно. Лозы оплели каменную кладку многие годы назад, его корни глубоко проникли в швы, а ветви переплелись, образуя плотную, непроницаемую завесу. Каждый рывок даётся с огромным трудом — виноград упруго сопротивляются, кажется, что они вросли в эту стену навечно.

Раздается резкий треск,и в воздух поднимается облако пыли, когда от стены отделяется большой кусок. На нас летят мелкий мусор и камешки. Стряхиваю их с макушки и снова хватаюсь за стебли, чувствуя под пальцами грубую, волокнистую кору, изрытую глубокими трещинами.

С каждым рывком нам всё тяжелее даются эти побеги. Они словно сами цепляются за стену, не желая уступать нам проход. Но мы продолжаем упорно трудиться, пока дверь не открывается полностью.

Дверь целиком каменная, когда-то отполированная поверхность покрыта глубокими бороздами и трещинами. Следы погоды и времени оставили на ней свой отпечаток: камень местами потемнел, потерял былую гладкость и приобрёл шероховатую, матовую фактуру.

Дверной проём обрамляют массивные каменные арки, над которыми виднеются очертания каких-то узоров. Сейчас это узоры смутно угадываются, превратившись в неровные, размытые линии.

Кажется, до меня доносится удивленный “ох” Лиры и вздох Рины. Да, я как-то тоже не ожидала найти что-то подобное, хотя, мне кажется, учитывая происхождение первого хозяина этого острова и особняка, уже можно ничему не удивляться.

Я прикладываю саднящие от ран ладони к шершавой поверхности и с волнением провожу по стершимся от времени узорам. В груди поселяется какое-то волнение и трепет. Что там может ждать? Просто погреб?