Книга Кукловод, страница 29 – Сима Гольдман

- Развяжи меня, мерзкий ублюдок, - заорала я.

- В целях воспитания, думаю, что пока ты побудешь в таком состоянии. Мне нравится. Ты прекрасна.

На этом он развернулся и покинул покои мод мои истошные крики и мольбы.

В какие-то минуты отчаяние захлестывало и меня посещали мысли о самоубийстве, в какие, то — об убийстве мучителя.

Не знаю, сколько прошло времени, за закрытыми занавесками окнами времени суток не было видно, но второй вариант развития событий мне нравился все больше и больше. Первый я отмела, зачем губить себя и свою душу, если можно уничтожить врага. А Сезар был врагом — это однозначно.

- Ты подумала о своем поведении? - раздалось сбоку.

- К черту твои игры, убирайся!

- Значит, тебе нужно еще подумать. - донеслось до меня тихое, но пафосное.

Ушел значит. Что же, хорошо. Без него думалось неплохо.

Почему он не изнасиловал меня, оставалось загадкой. В таком положении, сопротивляться возможности не было. У него были все козыри, а он не воспользовался. Почему?

Напрашивался только один ответ — не мог.

Возможно, что не сломленную душу нельзя использовать. Ну или как — то так.

Хотелось верить, что дальше подобных игр не пойдет. Главное не сломаться в играх Сезара.

Не быть покорной, не стать покоренной!

Надежды на спасение Генри не было, спасение утопающего, обычно, дело самого утопающего, если каждый раз ждать помощь извне, то и умереть недолго.

Так, в сторону пессимизм. Да здравствует пофигизм!

Я хочу домой!

Глаза медленно начали закрываться.

Солнце красиво опускается за линию горизонта, опускаясь, словно под воду, сливаясь с морской гладью.

Красиво.

Я сидела в уютном кафе. Плетеное кресло, было уложено подушечками для удобства. На небольшом круглом столике со стеклянной столешницей стоял бокал красного вина. Рубиновая жидкость заиграла в лучах прощального солнечного света.

Подняв бокал, я послала "салют" представленному пейзажу и сделала глоток.

Напиток оказался божественным, пах манго и чем — то слегка древесным, терпковатым. Чуть солоноватый на вкус, что необычно для сладковатого запаха... Таким запомнился вкус кожи Генриха...

Я открыла глаза. Это был лишь сон или видение.

Слезы текли ручьем по щекам, смешиваясь с остатками засохшей спермы. От обиды и унижения, от бессилия и тоски.

Секс — сексу рознь и то, что было нельзя назвать нормой. Так быть не должно. Но это было и из памяти не сотрется никогда.

Когда Сезар вернулся с ножом, я от души надеялась, чтобы прекратить мои мучения.

Он разрезал путы и сел как обычно на пуф рядом со столиком с фруктами.

От него пахло чем — то с примесью бергамота. Запах чистоты. А я была грязной.

Я кое-как сползла с постели и поплелась в ванную комнату. Я боялась раздеваться, в страхе, что он застанет меня опять.

Покрасневшая кожа пылала от силы трения льняной мочалкой, но я не останавливалась.

Решение пришло само собой. Я прикрыла слив в ванной и легла. Иного пути видно не было.

Вода стремительно наполняла пространство. Когда мое тело уже наполовину было скрыто, я услышала чей — то голос.

Это было как озарение.

Только живи, только живи…

Открыв глаза, я поняла, как хочу жить, что суицид не выход для меня. Может быть, для тех, кто слаб душой, но я не из робкого десятка. Да, жизнь помотала.

Я росла в любви и заботе. Родители готовы были расшибиться, ради моего благополучия. Я хорошо училась — старалась, ведь никто мне не поможет... Сама поступила, отучилась, нашла работу по специальности в хорошей европейской фирме, для чего? Чтобы быть истерзанной этим извращенцем? Ну уж нет! Я убью этого гада.