Книга Продам жену, торг уместен, страница 16 – Рыжая Ехидна

И когда судьба привела ее на край пропасти – выставив на позорный аукцион, устроенный бывшим супругом, – именно он оказался рядом. Мужчина вырвал свою любовь из грязных рук прошлого, заплатив цену, которую другие даже не осмелились предложить.

– Если бы только они знали правду… – пробормотала я себе под нос с горькой усмешкой.

– Ты что-то сказала? – Кассиан оторвался от чашки.

Я моргнула.

– Говорю, ты отличный сказочник, – отозвалась я с легкой, но ядовитой иронией. – Местами даже трогательно.

Он отложил газету и посмотрел на меня спокойно.

– Что-то не нравится? Я ведь почти не приукрашивал.

– Нет. Все в порядке. Во всяком случае, это лучше, чем прошлые заголовки. «Падшая Монфор» звучало куда менее поэтично.

Я надкусила булочку и опустила глаза в текст. Газеты сделали из позора красивую сказку, но я-то знала правду: я – трофей. Предмет торга. Оружие в чужой войне.

– Кстати об этом, – произнес Кассиан, и его голос, глубокий и ровный, заставил меня поднять голову.

Он достал из внутреннего кармана бархатную шкатулку. Внутри лежал женский перстень: изящная версия его печатки с выгравированным щитом Эр Рейнов. Металл сиял платиновым блеском аурия белого – редкого сплава, символа власти и высшей аристократии.

– Ты больше не Монфор, – произнес он и протянул руку ладонью вверх. Я поколебалась, но вложила в нее свою.

Его прикосновение было теплым, уверенным – и до обидного знакомым. Кожа отозвалась мгновенно, будто память тела опередила разум. По спине прошла дрожь, дыхание сбилось, хоть я и старалась сохранить спокойствие.

Он снял с моего пальца старый перстень – серебро с гербом Монфоров. Затем надел новый – неспешно, почти церемониально.

– Теперь ты Амалия Эр Рейн, – сказал он, все еще держа мою руку.

Я с трудом вдохнула, заставляя себя заговорить:

– Спасибо, – тихо ответила я, осторожно высвобождая пальцы. – Но это не отменяет того, что я сказала вчера. Я намерена развестись.

Кассиан улыбнулся уголками губ, с тем самым выражением, от которого у меня когда-то подкашивались колени.

– Не сомневаюсь. Уже нашла способ, как раздобыть миллион золотых?

Слова Кассиана задели сильнее, чем я ожидала.

Не самоуверенная усмешка. Не его вечная выдержка. А эта фраза – брошенная будто между делом, с ленцой, с тем особым оттенком, который был у всех, кто сам поднялся наверх.

Я улыбнулась – тонко, ровно настолько, чтобы скрыть, как сильно сжала зубы.

Я собиралась заработать этот проклятый миллион в самые сжатые сроки. И доказать – не ему. Себе. Ричарду. Всем, кто читал утренние газеты.

Я не трофей. Не товар на перепродаже.

Я – Монфор.

Не только по крови. Не только по документам.

А по хватке. По упрямству. По делу.

И для этого надо заставить «Монфор Альба» дышать снова.

Сразу после завтрака я отправилась на фабрику. В кабинет моего деда – а теперь формально мой – принесли все: кипы контрактов, списки поставок, копии сделок, зарплатные ведомости, жалобы, акты проверок, оценки складов.

Я рылась в этих бумагах как в слоях горного рудника, надеясь вытащить хотя бы одну жилу золота. Спустя четыре часа и три пиалы успокоительного я уже знала: Ричард продал формулы всем. Абсолютно всем.

Контракты оказались неэксклюзивными, оформленными юридически безупречно и скрепленными печатями Министерства торговли. Разорвать их было невозможно. Теперь зелья «Монфор Альба» варили по всей столице – и далеко за ее пределами. Под другими названиями, с чужими этикетками… но по нашим рецептурам.