Онлайн книга «Ворон, который меня пленил»
|
А по правилам и сто лет, и тысячу лет назад было и есть одно: однажды созревшая девица вдевает красную ленту в черные волосы и летит на свои первые посиделки. Обычно с кем-то, одной до дрожи боязно, так только очень смелые могут. Девица отправляется на посиделки под ручку с подругой, сестрой или прибивается к стайке таких же, как она — первых. Посиделки устраивают в общем доме, при каждом поселении есть такой. Порой в общем доме строго и чинно, в нем проводят суды, собрания, даже народные советы, но если посиделки… Если посиделки, только ты входишь, как в уши стрекочут веселые дудки, дребезжат колотушки, которыми кто-то ловко бьет по коленям, душно пахнет нагретым воздухом и медом, а еще — предвкушением. Предвкушение на каждом шагу, в каждом взгляде. А вдруг он? А вдруг я? Сердце девицы замирает, а потом быстро-быстро стучит. Сначала она крепко цепляется за руку подруги или сестры, или такой же как она, но потом сама не замечает, как уже стучит туфлями, отбивая ритм, потому что танцы, потому что ноги сами несут в пляс. А там чья-то улыбка, перегляд, потом рука, горячий шепот в ухо, смех… И половина находят пару за первые два года, оставшиеся — за следующие два-три. А одна из ста остается кусать губы и гадать, что же с ней не так. Я винила цвет. Отец мой — чистокровный черный Ворон, который однажды встретил на границе девушку из фадийского рода. Фадийцы мелкие, рыжеватые, с вытянутыми глазами-рыбками, и я родилась смеском. Немного не такая глазами, еще и размерами помельче прочих, а главное — с рыжиной, нагло пробивающейся через благородный черный. Со ржавчиной, как обидно говорят. А черные Вороны — это, прежде всего, разум. Они рациональны, они сначала смотрят. Когда смотрят — видят… Мама говорит, надо верить и ждать. Отец не говорит ничего, но порой я ловлю в его взгляде скрытую вину за тот его нестандартный выбор, за который расплачиваться будут дети. Подружки уверяют, что я хорошенькая, что все вот-вот сложится, что мой Ворон вот-вот найдется. За глаза, наверное, судачат, что поздно уже. Я и сама знаю, что поздно. И знаю, что вовсе не хорошенькая я. Глаза-то не те, и волосы, и возраст уже… А верить и ждать бесконечно, может только один из ста. Вера и ожидание — жестокие жернова, которые перемалывают кости каждый день, а порой — каждый час. И однажды ты ждать уже не можешь. Не в силах больше думать, надеяться или искать, ты отправляешься куда глаза глядят, куда несет ветер. Куда угодно, только бы не оставаться на месте. Лишь бы что-то делать. Я, высокородная княгиня из рода Воронов, покинула родительский дом, сняла комнату в городе и ухитрилась найти работу. За что браться первым было не понятно. Поразмыслив, я взялась за инструкцию. На потертой тканевой обложке золотым по черному торжественно значилось: ДОЛЖНОСТНАЯ ИНСТРУКЦИЯ ПРИЕМЩИЦЫ ПОЧТОВОГО БЮРО (только для служебного пользования) На первой странице рукописно, но тщательно было выведено: Общие положения: 1.1. Приемщица почтового бюро (далее — приемщица) является полноценным сотрудником почтового отделения, осуществляющим выполнение почтовых услуг. 1.2. Приемщица обязана выполнять свои обязанности с соблюдением закона Порядка, действующих на тот момент законодательных и нормативных актов Соединенного Королевства, а также внутренних инструкций почтового бюро. |