Книга Кто такая Марта, страница 54 – Екатерина Началова

Я снова смотрю вверх.

— Найдем… — не спеша говорю. — Ладно, ворон он может свинтить… А она далеко не уйдет, сам посуди.

— Не уф-ферен, — Сокур фыркает как злой намокший кот. — Стэку что? Ему под дождем нормально, с-сел на веточку и сидит, хвост не промокает. Он не тупой, должен понимать, что в городе лучше не ночевать, что мы поедем в город. К ней может не прислушатьс-ся. Может заставил ее сидеть в луж-ж-же…

Ну, расшипелся… Кошу глазом. Еще и ногой дергает.

Слушаю, качаю головой. У меня другое мнение.

— Прислушается, — уверенно хмыкаю. — Вороненок только ершится. Сам скрывает, что воспитанный. Помнишь, как он ее от тебя защищал? «Не мешай», «отойди», «не спрашивай»…

На этой фразе Сок мрачнеет сильнее прежнего и быстро трогает языком ядовитые клыки, спрятанные в деснах.

— Здес-сь, — опять шипит.

Останавливаю Ингея у темного дома. Сок спрыгивает, я жду.

Смотрю на небо, пока жду. Его не разглядеть за дождем, но мне, кажется, доброе. Небо зачем-то послало дождь, хотя могло бы и не посылать. В сказках говорят, что дождь — это красный буйвол расщедрился, пробежал по небесной реке, вбил копыта в землю и выжал оттуда на нас всю воду. Взойдет трава, будет урожай, плоды, изобилие. Да…

Порой я думаю, что он просто мочится. Но выжимание с небесной реки воды поэтичнее звучит, так что я о своей теории особо не распространяюсь. Хотя сыновьям по секрету сказал, они хохотали. Герда потом меня тряпкой била — они ей тоже сказали по секрету.

Я смотрю, как Сокур стоит под крыльцом и что-то настойчиво втирает Тариусу, знакомому Ворону. Он прикормленный. Стоит, зевает… Сок поднял его с постели.

Слышу, как инструктирует:

— Все облети, ищи двоих. Девушка маленькая, мне по плечо. Красивая. Волосы как пламя. Глаза большие… Зовут Марта. С ней черный урод. Из ваших!

Усмехаюсь. Ясно… Опять влюбился. У Сока натура такая, что поделать… Я уже привык, не особенно волнуюсь. Змей стремительно влюбляется в каждую девчонку, которую встречает, затем так же быстро забывает. День-два и успокоится. Не всем же влюбляться раз и навсегда, как мне.

При мысли о жене в пустом брюхе становится теплее.

Что у Герды сегодня может быть на ужин?

Я думаю, она сварила суп… Хочу, чтобы это был суп. Густой, что ложка стоит, с кабачком, картошечкой и поджаренным до коричневой корки лучком. Я б три тарелки съел сейчас. А потом бы в кровать, сухую, теплую. Да вместе с женой под одно одеяло, и пусть снаружи льет сколько угодно… А я ее схвачу за мягкий животик, пока сыновья не проснулись… Скоро. Надеюсь, что скоро.

Сладкие мечты прерывает злое змеиное «с-с-с».

— Ес-с-жай.

Сок стискивает в руке лохматую черную тряпку. Приглядываюсь. Её парик. Мы едем к Иргену, а он Волк, которому только дай денег и запах — найдет. Город маленький…

Марта девчонка милая, даже жалко, что такая милая, могла бы быть и похуже. Было бы проще. Странно, как у такого мерзавца, как ее отец, такая уродилась. Еще и смесок. Мать, говорит, из наших… Чушь так-то, даже представить не могу, да и не хочу, противно. Я больше думаю, что подонок запросто мог телочку запугать, взять силой, а та сказала дочери иное… Такое вероятнее.

Жую мысль и на меня снова накатывает красная пелена. Сдерживаюсь… Нельзя, не сейчас, потом, когда время придет, а оно должно прийти скоро. Я давно знаю, что убью верховного. Это единственное, что я хочу — смотреть, как он умирает. Давить его грудь и видеть, как она вминается, как тускнеют его глаза, останавливается дыхание и мир очищается без него.