Книга И тут я увидела чудовище, страница 94 – Екатерина Началова

Со мной выть было некому. Если я не могла видеть Ингренса, я не желала видеть никого. Одиночество вновь стало моим постоянным спутником. Разбавлял его только Агарт, который находился неподалеку по долгу службы. Натренированный выпускник королевской академии хотя бы умел быть незаметным: оценив мое мрачное настроение, перевоплощался в птицу, и порой я даже забывала про его сопровождение, рассеянно путешествуя по замку из коридора в коридор в поисках... чего? Ингренса, конечно, Ингренса. Вход в его крыло по-прежнему оставался под запретом. Я без устали ходила по бесконечным разрешенным комнатам, в одной из которых втайне надеялась встретить его.

А еще надеялась, что он найдет меня, как раньше, утащит к себе, поцелует...

Но он все не находил, хотя я очень старалась, чтобы нашел. Заглядывала везде, в самые-самые недоступные местечки. Лезла даже в колодец под замком, как Агарт меня не отговаривал.

Скоро эти прогулки стали невыносимы, как и ожидание. Мы с Агартом начали выбираться в город, я мерила шагами площадь, рассматривала замок, дома, жителей, а после — рисовала до тех пор, пока не начинало плыть и резать в глазах. Рисовала и ждала. Было трудно сидеть в комнате и каждую секунду надеяться, что он придет, вздрагивать на малейший шорох и жестоко разочаровываться вечер за вечером, утро за утром... Находиться вне замка было легче — не было ежесекундного ощущения, что он вот-вот придет, откроет дверь...

Но и тут время текло мучительно медленно. Так же медленно к замку шли крытые белым повозки. Символ моей меланхолии — унылый длинный караван. Каждую повозку подолгу проверяли, поэтому двигался караван едва-едва, буквально по шагу. Сидя на краю площади, я наблюдала за ним, наверное, с час.

— Что они везут? — спросила Агарта. Сегодня было особенно холодно — влажный воздух с гор пронизывал до костей. Зябко ежась Ворон без удовольствия глянул красноватыми глазами на покачивающиеся деревянные крыши и повел из стороны в сторону длинным носом, что означало некую брезгливость. Он все же ответил. Очень коротко.

— Осужденные, леди.

Сердце у меня екнуло.

— Для Ин... — я поправилась — ...Его Величества?

Ворон кивнул.

— Так много? — я быстро прикинула количество. Несколько десятков.

— Полагаю, Его белейшее Величество желает как следует поработать, — деликатно проговорил Агарт.

«Я убийца, который жаждет крови, и ничто этого не изменит», — вспомнила слова Ингренса.

Может быть у него просто наступил такой период?

— А часто так? — спросила я вслух, пытаясь отогнать безумную идею забраться в одну из этих повозок, чтобы только встретиться с ним сегодня.

— Его Величество принимает осужденных еженедельно, — нейтрально произнес Агарт, не вдаваясь в подробности. Я слабо улыбнулась — Ворон был верен хозяину, не раздавал оценочных суждений, не говорил лишнего.

— Каждый раз так много? — уточнила.

Агарт бросил на меня укоризненный взгляд. Кажется, лишнее спросила я, вынуждая третьего советника дать новый ответ.

— Нет, леди, — все же ответил Ворон, опять не вдаваясь в детали, и поскорее обратился, внезапно решив сделать круг над площадью. Я склонилась над рисунком, тщательно вырисовывая карандашом высокий обелиск в центре белой площади. Коготь Ингренса.

Столько повозок...

Из-за меня?...

***

Вернувшись, я опять обнаружила около своей двери отца. Облокотившись на подоконник окна напротив, он стоял, невидяще глядя вперёд. Девочка Кларисса испуганно глянула на родительскую фигуру через замочную скважину. Внутри струной натянулось и тренькнуло детское, нерешенное. Я прибавила шагу, намереваясь молча пройти мимо, но слова Ингренса приливом затопили память.