Книга Волчья ягода, страница 114 – Екатерина Началова

— А ты? — осторожно спросила.

— И им дал. Я сегодня весь день корнями занимался, травницей вместо селянки работал. Варил настой.

Таор продемонстрировал малиновые от эускариота пальцы, одновременно быстро раздеваясь. Окончательно умилившись, я растроганно прижала руки к сердцу.

— Я же говорила, что ты будешь прекрасной травницей, — произнесла, гордясь своим Волком.

— Травница? Новый виток карьеры, брат, — хохотнул Дрей. Таор даже не огрызнулся.

— Похоже на то, — спокойно согласился. — Заколебался с этими больными, если честно. Паникуют, вопросы глупые задают, сопротивляются еще, кусаются, гарантий каких-то хотят, то плачут, то угрожают... Как ты их терпишь?

— Это нелегко, — честно созналась я, решив не изображать из себя святую целительницу. — Иногда очень хочется отправить их подальше.

— Я и посылал, — легко кивнул Таор. — Силу пришлось на каждом втором применять, не все смогли сами пить. Заломал и пастей раскрыл с добрый десяток.

Продолжая говорить, он беззастенчиво раздевался догола. Когда вниз полетели брюки, я ахнула, спрятала глаза и все-таки сбежала за ночнушкой.

— Аса, ты куда? Или впервые его голым видишь?! Не пойму, чего женщины смущаются, — прокомментировал Дрей, не отрываясь от вязания.

Таор пожал плечами.

— Я тоже, но мне нравится, — он натянул на себя мою ночную рубашку и наклонился, тщательно кутая в комок свою одежду. — Двух голубей отправил: Ариасу и Крису. Первый у нас по Змеям, второй — по магам, — пояснил в ответ на мой немой взгляд. — Тут самим не разобраться. Змей должны Змеи прижать, магов — маги. Я чую магию, а вот чья она — сказать не могу, только маги отследить могут.

Оглядев мое озабоченное лицо, скомандовал:

— Не волнуйся раньше времени. Дрей, неумеха, ты неправильно крючок держишь.

— Ты тоже умеешь вязать?! — я продолжала удивляться.

— Вязать, связывать... Какая разница? — сурово молвил уже не самый злой Волк и пригладил растрепанные черные вихры. — Голову надо прикрыть. Выдавай и мне чепчик, селянка.

***

Звезды уже высыпали на потемневшем небе, а шушуканье женских голосов на лавке не прекращалось. Тема в прохладной ночи была жарче полуденного солнца в летний день.

— ...а Аска говорит — женщина я одинокая, муж у меня был ни то ни се, терять нечего, дайте мне сразу трех Волков, тогда прощу, — чуть ли не повизгивая от восторга, торопливо произнесла первая. — Они и дали. Первого — большого, второго — злого, третьего — волосатого.

— Да враки! — баском возмутилась вторая и тут же с любопытством спросила. — И что дальше?

— Те схватили ее за руки и за ноги, давай каждый на себя тянуть. Синяков и засосов понаставили, сама видела... А Аска кричит: я вас так никогда не прощу! Жаловаться буду! Пойду молиться, прокляну!

— Брешешь! И что?!

— Волки давай ее успокаивать, да извиняться уже по-очереди да так, что на ноги ни разу не поставили! Ни разу! Всю ночь на руках и держали. Аска подумала, покумекала как следует и говорит им утром — никуда я от вас не пойду, с матерью я всласть пожила, теперь с вами буду жить! И юбку свою сама в клочки порвала, чтобы уж точно ни шагу назад.

— Бесстыдница, какая, а! Мать разве не жалко?!

— А то! Так двое Волков не согласились. Ее в штаны и рубаху свои засунули и насилу выпнули... Она в слезах и прибежала...

— Проклянет, небось, теперича... А третий?