Книга Волчья ягода, страница 122 – Екатерина Началова

Я шептала, что верю. Я не знала, верить или нет, и не замечала, как слезы заливают щеки. Маг морщился, явно с неудовольствием наблюдая мои слезы, нетерпеливо постукивал длинными пальцами и все смотрел то на меня, то на матушку, то на Таора, но для меня его взгляды не имели значения. Я видела перед собой только светло-серые глаза мамы, а все остальное расплывалось.

— В слабости может быть скрыта великая сила, помни... — шепнула мне на прощание матушка.

Когда маг раскрыл прямо в стене огромный огненный круг, и шагнул в него, забирая с собой мою мать, я онемела. Превратившись в статую, застыла, глядя в опустевшую стену.

«Как. Это. Может. Быть?»

Руки Таора развернули и привлекли меня к себе. Широкая ладонь легла на голову.

— Ты не могла знать, ягодка, — тихо произнес над ухом. — Никто не знал. Твоей вины нет.

— Как это может быть? — просипела я вслух, чувствуя как мертвой деревяшкой приникаю к телу теплого живого Волка. — Как?!

Он рассказал мне, что знал. Рассказал, что Крис сам нашел его, сличив найденный след от магии с плетением вируса, который маги уже изучали... Рассказал, что маги не могли найти Аглу, потому что она пользовалась настолько малой мерой Силы, что это было незаметно. Рассказал, как шел уже с Крисом по следу, что они нашли Аглу в поселении низкородных Змей. Позже оказалось, что это ее родина. Рассказал, что она не пыталась отрицать, сразу признала, что создала вирус на основе собственной крови и лично принесла его на территорию Змей.

— Возомнила из себя... Крис сказал, что много Змей без нюха остались, может навсегда. Решила, что имеет право... — Таор сдержанно поглаживал меня, пока говорил. Он часто прерывался, заметно сдерживался, стараясь не употреблять слишком эмоциональных эпитетов по отношению к Агле, но я предполагала, что он о ней думает.

Я не смогла слушать его слишком долго, попросила замолчать.

Кто-то стучал в лавку, было слышно как на дороге кто-то ссорился, местный забулдыга пьяно пел, орали кошки, курицы, шла обычная жизнь. Это было самым странным: жизнь у кого-то шла, а у меня — распадалась. Лежа головой на коленях Таора, я смотрела в потолок, а потолок неудержимо расплывался на множество белых точек, ссыпаясь мне в глаза как крупа или град. Я считала эти точки-градины.

«Крупинка. Еще крупинка. Потолок же твердый, почему он так себя ведет?»

Не знаю, сколько времени прошло. Я молчала, Таор — тоже. Не знаю, считал ли он крупинки или считал минуты, но я была благодарна, что Волк ничего не говорит. Сейчас я бы не пережила речей. Одна его рука лежала у меня под грудью, а вторая медленно поглаживала мои волосы. Думаю, без этих рук я осыпалась бы на кровать крупинками, как потолок.

«Аса — дочь преступницы», — проговорила мысленно, примеряя на себя новую роль. И сразу же меня озарило другим пониманием. У великородных не бывает человеческих детей...

— Если Агла — великородная, получается, она мне не настоящая мать? — заговорила первой.

Говорила спокойно. Никаких эмоций я сейчас не испытывала, только пустоту.

— Да... Получается так, — после нескольких секунд молчания подтвердил Таор. Он смотрел на меня сверху, трогал пальцами волосы, гладил. Солнце село, и я видела глубокие тени на его скулах, под носом, шеей. Щетина тоже темнела, светились только волчьи глаза.