Онлайн книга «Опасное положение»
|
Нет. Нет. Нет. Только не это. Только не снова. Только не моя Катя. На несколько минут превратившись в съежившуюся бесхребетную тварь, я снова начал молиться. Пусть я уже не верю в молитвы, но мерное повторение одного и того же сродни самовнушению, успокаивает. Зажмурился, но перед глазами все еще стояли безжизненные черные волосы и лицо, потом русые волосы и лицо... Катя пошевелилась и дотронулась пальцами до моей руки, закаменевшей у нее на груди. — Яр? — хрипловатым от сна голосом вопросительно проговорила она, и я очнулся, осознавая, что прижал ее совсем уж сильно. Я так рад, что ты не Ворон, птенчик, что не знаешь о том, что творится у меня в голове. — Все в порядке. Плохой сон приснился, — чуть ослабил хватку, но не выпустил жену, когда она попыталась повернуться. Я пока не могу лежать лицом к лицу, не могу сейчас держать лицо, ей нельзя меня видеть. — Какой? — немного побарахтавшись и быстро сдавшись, Катя сочувственно погладила меня по руке. — Не помню уже, — соврал. — Но страх ощущаю до сих пор. Как я могу сказать, что Ясмина умерла при родах? Что они умерли тогда вдвоем, а я — остался? Я не могу, не должен. Птенчику не стоит знать об этом перед ее собственными родами. Может когда-нибудь, но не сейчас, совершенно не сейчас. О страхе врать не стал. Катя опять погладила меня по руке. — Отвлекись, послушай меня, — попросила она и вспомнила песню. Благодарно прислушался к инструментальной мелодии, в которой звучало щемяще много весны и надежды. Слушать мелодию из головы означает получать сочетание песни и голоса того, кто о ней думает. Сейчас через скрипку и пианино пробивался голос. Катя старательно вспоминала песню и одновременно подпевала мелодии: «М-м-м...м-м-м...мммммм!» Нет, совершенного слуха у жены не было, зато в избытке была совершенная прелесть. Она напевала и я успокаивался, приходя в себя, вновь ощущая свой хребет, крепость крыльев, силу... Через несколько минут я сам повернул ее к себе. — Как ты себя чувствуешь? Есть новые, неприятные ощущения? Катя отрицательно помотала головой, начав живо делиться воспоминаниями о приснившихся ей когда-то страшных снах о длинных червях и оживших мертвецах. Все еще тревожась, я наблюдал за ее мимикой. Ресницы порхали вверх-вниз, розовые губы изгибались, даже курносый нос, казалось, шевелился. Проснулась. Выглядела бодрой и полной жизни. Жизни... Содрогнулся, вспоминая вчерашнюю суматоху. Все так похоже: Ясмина в окружении тех повитух, Катя в окружении этих повитух... Знаю, что в случившемся с первой женой нет вины принимавших роды, я их досконально изучил, пока искал, кто и когда ошибся... О, я искал, копал, мечтал возложить на кого-то вину, но виноватых не нашел. Пришлось принять смерти моих родных как трагичную случайность, исключение, которое выпало им... мне. А сейчас сделал ли я все, что мог? Я не просто опросил, а по косточкам перебрал этих повитух, у обеих по три десятка лет опыта, сотни принятых детей, единицы смертей, каждую из которых я рассмотрел под лупой и удовлетворился, признав, что они сделали, что могли. Что мне еще сделать, чтобы быть уверенным? ЧТО? Ясмина была другой, хрупкой. Катя сильнее, но этот сон... Просто кошмар? Или не просто? И главное, поможет ли мне Сила, если в опасности вовсе не я? |