Книга Опасное положение, страница 85 – Екатерина Началова

«Или бой». Чуть не выругался вслух, никого не отзывая. Пусть полетают, крылья не отвалятся.

Вестники-предвестники!!! Какая разница? «Пред» — это предупреждение, а значит уже надо ждать!

— Не беспокойся, — Катя успокаивающе погладила меня по руке, оценивающе оглядывая слегка перекосившееся лицо. — Это наверное из-за обильного обеда, я уверена. Ох, я так переела... Тебе понравилось в гостях? Ариас такой милый, да? И Лиса кругленькая стала. Помоги мне снять ботинки...

Ее мысли воздушно порхали во все стороны. Мои в ужасе гарцевали на месте, сбивая дерн и вбивая себя по колено в землю.

Какой, хаос его возьми, Ариас, Катя?!

— Милый Змей, — напряженно согласился, быстро стаскивая с жены обувь. — Был бы я девочкой, обязательно бы влюбился. Он профессионально связывает кроликов.

Заявление Катю неожиданно рассмешило, и она прыснула, начав рассказывать мне, как они с Лисой пытались развязать бедное животное. Мне же было не смешно. Я сел рядом с ней, напряженно вслушался в её ощущения внизу живота. Странные, малоприятные, тянущие, непривычные мне. Да, у меня нет такого органа...

— Тебе понравилось, как они обустроили дом? — Кате явно хотелось говорить. — Красивая цветовая схема: серый с золотым, да?

Она задумчиво оглядела стены, будто намереваясь именно сейчас продолжить обустраивать гнездо и красить поверхности.

— Неимоверно, — прохрипел, слушая живот. К горлу медленно подступала тошнота. Собеседник из меня сейчас так себе. Жена, впрочем, много не требовала.

— Эурасса говорила, что схватки должны быть регулярные, надо засекать время, — почувствовав очередной спазм, от которого меня опять начало подташнивать, жена, слава Порядку, вспомнила о родах. — Кстати, Лиса сказала, что будет рожать у нее, представляешь?

Кивнул, одновременно подключаясь к Оку и оглядывая окрестности в поисках подмоги.

Я все представлял.

Через час дом наполнился суетящимися женщинами. Я отступил, наблюдая как повитухи обхаживают моего птенчика. В груди бесконечной стеной, отгораживая меня от неба, счастья, мира, спокойствия и любви, вставал огромный безраздельный страх.

Всё это я уже видел.

Мы ждали этот день, готовились.

Пол в ванной устлан мягкими травами, и в комнате душисто пахнет летом, пусть и зима. Меня не впускают внутрь, и я мечусь туда-сюда снаружи, поминутно вслушиваясь.

В тот момент я мечтаю оглохнуть, потому что слышу сдавленные стоны жены под мерное пение повитух и не могу помочь. Собственное бессилие, и ее боль разрывают сердце.

Она знает, что я слышу, поэтому старается стонать тише, сдерживается. От этого осознания мне еще хуже. Теряю самообладание, злюсь, будто какой-то... Волк! Знаю, что гнев скрывает страх, и злюсь еще больше. В итоге отбиваю кулак о стену, чтобы чувствовать боль вместе с ней. Еще хочу малодушно заглушить страх. На камне остается отпечаток моей крови. Я смотрю на него и немного успокаиваюсь.

Рука ноет: кажется я выбил палец. Но мне легче.

Так продолжается несколько часов.

Все началось на рассвете, когда жена почувствовала: началось. Сейчас уже день следущего и процесс никак не закончится. Я не знаю, чем заняться, в тысячный раз вымеряя шагами комнату.

Мой дом превратился в клетку, из которой я не могу выбраться, потому что должен быть рядом с любимой. Я не могу быть рядом, потому что мужчина не может помочь.