Онлайн книга «Опасное положение»
|
— Можно я ещё ненадолго останусь, птенчик? — кротко спросил, ощущая, как слабые женские пальчики стискивают мне запястье с силой среднего Быка, и напомнил. — Дыши. Катя вспомнила про дыхание, продышала схватку, откинулась на мое подставленное плечо и обеспокоенно подняла глаза. — У тебя нет стресса? Она ухитрялась беспокоиться, что я пришел, что я уйду, что я устаю, что нарушаю свои принципы, что вижу ее такой, что могу перестать хотеть ее, что пострадает моя нежная психика и еще по тысяче причин, по которым волноваться не следует. Я осознал, что мужской род в ее представлениях по уровню стойкости между стеклом и камнем, располагается очень близко к стеклу. — У меня нет стресса, — автоматически утешил, переживая маленький стресс от самого вопроса. Катя успокоилась ненадолго. — А почему?! В ее голосе зазвучало возмущение. Пришлось объяснять, что стресс у меня есть, но не тот «нехороший», а другой. Находясь между ног жены, Эурасса не сдержала улыбки. Она все прекрасно слышала. — Хороший стресс, — покосившись на нее, я случайно вымолвил то, что сам не понимал, но Катю формулировка вполне устроила. — На следующей схватке толкай! — скомандовала Эурасса, прерывая наш содержательный разговор. — Толкай вниз! — Только не смотри туда-а-а... — сдавленно простонала Катя и ее опять скрутило. Она успевала бояться, что я увижу что-то ужасное. — Смотрю только на тебя, — весь мокрый от напряжения уверенно сказал, не отрывая от нее глаз. Я чувствовал, что тоже немного рожаю. — Головка! — в голосе Эурассы звучало торжество. Го... ловка? Боюсь дышать. — На следующей толкай изо всех сил, почти все, — голос повитухи зазвенел. Во мне тоже все звенело. Я не отводил взгляда от измученного лица жены, гладил волосы. — Слышала? Ты почти справилась, ещё разок, птенчик, жизнь моя, — прохрипел ей, вдруг потеряв голос. Катя откинулась на кровати с приоткрытым ртом. Прядь волос прилипла ко лбу, она прикрыла глаза, отдыхая и готовясь к очередному спазму. И вот он... Издав надрывный, почти звериный вопль, жена затихла. — Вот молодец, — удовлетворенно произнесла повитуха и больше ничего не добавила. Замер. Что это значит? «Всё» или «ещё не всё»?! Я жду, не смотрю, обещал не смотреть, а потом услышал тихую суету, шорох, шелест и ЭТО. Хныканье. Тонкое. Сначала слабое и прерывистое, оно нарастало, превращаясь в пронзительный возмущенный детский плач. Губы жены тронула усталая счастливая улыбка. Я дрогнул. — Мальчик, — вердикт прозвучал как фейерверк, как самый громкий звук, как жало скорпиона, засевшее однажды в моем сердце, как удар в висок, выбивающий из-под ног землю, как миг, отделяющий свободное падение от взлета. Ожидание смерти сменилось оглушительной трелью жизни. Мальчик! Кошмарные сны звонко разлетелись на осколки, и с ними же осыпались в труху пыльные годы безысходной тоски, с глухим шуршанием обнажая свежее трепещущее оперение. Засохшее дерево моей жизни неожиданно выпустило свежую ветку, а я сам сдвинулся на одно поколение вниз. Повитуха бережно положила на грудь жены маленькое судорожно сжавшееся тельце. Где-то неподалеку с причитаниями повалилась на колени Джа, непрерывно затявкала и завыла мантикора. Натянутая струна души сорвалась вместе с дыханием, а на глаза накатили слезы, которые я никак не предвидел. Еще не веря свершившемуся счастью, я тронул пальцем маленькую сморщенную ножку, а затем благодарно приник к мокрому виску любимой женщины, подарившей мне будущее. |