Книга Опасное положение, страница 94 – Екатерина Началова

​

Сын. У меня есть сын!

Глава 29. Новые роли

— У-а-а-а!

Рассвет застал меня в новой, непривычной роли. Я предпочел бы, чтобы мне дали время для адаптации, смены собственных ритуалов на новые, принятия мысли, что в нашем доме появился еще один жилец. Но времени никто не выдавал: остаток ночи пролетел как миг, а утро наступило по графику.

Я подскочил под душераздирающий плач около уха, на ходу вспоминая, что делать. Инструкции Эурасса выдала предельно понятные: проверить пеленку, покачать, дать грудь.

Первые два пункта я устроить мог.

Катя тоже приподнялась, и очень осторожно, гораздо медленнее моего, сползла с постели. В комнате царил относительный порядок: ночью мы с Джа наспех сгребли все испачканное белье в кучу, выставив прочь из комнаты.

— Cейчас приду, ладно? — спросила жена и удалилась в ванную, а я со всеми предосторожностями поднял из большой плетеной корзины нашего негодующего сына.

Черные глаза, черные волосы, Ворон. Моя кровь. Такой маленький, что помещается на локте, даже трогать страшно. Я развернул пелёнку и крошечные пальчики тут же вцепились в мой палец. Покачивая, я рассматривал его, наверное, с очень глупой улыбкой. По утрам все, что произошло ночью, кажется сном. Но этот сон продолжился, проявился и очень непривычно смотрелся при свете дня.

Не был, а теперь есть. Активно существует, ревёт, кривит рот.

Читать пока было нечего, но я все равно заглянул в его мысли. Единственное, что понял: малышу категорически не понравилась перемена места жительства, хотя он оценил радость, которую даёт грудь. Сейчас новый член семьи с истошным криком открывал беззубый рот, дергал кулачками, требуя еды и безопасности; желал вернуть Катю вместе с грудью. Немедленно.

Очень тебя понимаю, маленький Ворон. У меня те же предпочтения. Всецело поддерживаю.

Очень странно себя чувствуя, я ходил по комнате, держа на ладони маленькую чернявую головку и покачивал сына на локте. Сын настаивал на своем и никакие покачивания его не интересовали. «Настойчив, упрям, целеустремлен», — осознал я. Когда объект наших предпочтений поспешно выбежал из ванной, я уже немного оглох и впечатлился.

— Кто кричит, зачем кричит...? Сейчас.... Сейчас все будет, — воркуя, жена поспешно села, спустила с плеча сорочку, обнажая набухшую грудь, и вложила в рот кричащего вороненка вызывающе торчащий сосок. Не сразу обнаружив, что ему дали желаемое, младенец ещё несколько секунд возмущался, а затем с поспешным чмоканьем всосал грудь, начав усердно двигать ртом, забавно при этом посапывая. Оглушительный плач сменился блаженной тишиной.

С облегчением опустился на пол, чтобы видеть кормление. Это красиво... Завороженно наблюдая, я испытывал целый ворох чувств. И нежность, и умиротворение, и возбуждение, и восхищение.

Моя жена кормит моего сына.

От одной этой мысли во мне поднимался восторг. Катя была хороша, когда я увидел ее; светилась, когда носила ребенка; теперь же, тихо взирая на сына у груди, жена была ослепительна.

Поймав сияющий зеленый взгляд, я приподнялся, потянувшись к ее губам. Грудь мне пока не светит, а губы — мои. Я взял их нежно, но так, чтобы она поняла: мое желание не исчезло. Целуя, почувствовал, как жена заулыбалась.

— Ты готов сказать, как его зовут? — с улыбкой прошептала.