Книга Пшеничная вдова, страница 147 – Данила Скит, Сумеречная грёза

Только по прошествии целой вечности потухшее пламя волос с осторожностью приподнялось. Всю эту вечность король молчал. Девушка подняла рыжую голову, ее била лихорадочная дрожь. Реборн лежал, закрыв глаза и был похож на мертвеца. В паническом ужасе Исбэль подползла ближе. Прикоснулась к его груди, пытаясь понять, бьётся ли его сердце. Но от волнения не смогла даже понять, бьется ли ее собственное. Пальчики нащупали что-то липкое на коже, покрытой густой черной порослью. Панический взор сполз вниз, к налитому органу, казалось, уткнувшемуся ей прямо в лицо. В нос ударил резкий, животный запах. Весь этот орган, живот и часть груди Реборна были вымазаны белесой жидкостью, в которой плавали тонкие прожилки свежей крови. Исбэль вспыхнула: видимо, она встала на что-то очень хрупкое, что есть у мужчин, раздавила это что-то и оно лопнуло, убив короля!

– Убила… Я его убила! – прозвенел в ушах ее собственный голос.

Исбэль с ужасом взирала на белую жидкость, на кровь, звериный запах впивался в ноздри и заставлял кружиться голову. Она попятилась, не вставая с четверенек, уперлась о столик, тот качнулся, с него полетела хрустальная крышка. Крышка ударилась о пол и со звоном раскололась. Вскочив на ноги, Исбэль вылетела из счетоводной, словно перепуганная чайка.

«Убила… Я его убила!» – билось у нее в голове, когда она сбегала по каменной лестнице вниз.

Реборн плохо помнил ту ночь. Вот он очнулся, и голова его казалась свинцовой. Вот он уже с трудом поднимается на ноги, и, не в силах удержаться на них, падает на маленький диванчик у окна. Отломанная луна окончательно пожелтела. Теперь она была похожа на порванный куриный желток, щедро посыпанный морской солью. С моря дул промозглый морской бриз. Летние дни в Теллостосе стояли жаркие, но по ночам приветливая теплота превращалась в правдивый холод ночи. Переменчивый, как сердца Теллостоских женщин. Север был проще – правдив изначально.

Диванчик скрипнул под тяжёлым жилистым телом Реборна. Тот поместился на нем чуть более, чем наполовину. Провал в памяти, и он уже пьет сладкое летнее вино прямо из бутылки, пока не осушил все до дна. Пойло для мальчишек и женщин – сегодня сгодится и это. Ошейник душил. Реборн сорвал его с шеи, сломав застежку. Звон цепи, упавшей на каменный пол, отдал болью в виски. Запястье обжигала алая лента, и он не был уверен, что это не кровь. А дальше – забытье до самого утра. Той ночью было действительно холодно. Как раз так, как и любит настоящий северянин.

– Десница Эсмара отозвал свои суда по скользящему маршруту, – учтиво произнес советник Илгран, как только скрылась из виду последняя шевелюра делегации проектировщиков. Долговязый и задумчивый Илгран приходился ко двору еще при короле Дорвуде и Реборн рассудил, что первое время без его услуг не обойтись. Он был единственным, кто знал обо всем, что происходит в водах Теллостоса. – В этом году они решили сделать большой крюк через Оклану.

– Королю Кристофу следует меньше слушать своего десницу, – холодно ответил Реборн, вернув мысли за массивный каменный стол в виде карты Теллостоса. Искусно вырезанные феоды, провинции и холмы упирались в синее море, безжалостно обрубленное ровными краями, – Пусть приготовится подсчитывать убытки, а я подожду. Северяне умеют ждать.