Книга Спасите, мой рыцарь!, страница 17 – Александра Питкевич, Пиппа Пунш

– Так, – выдохнула я, почувствовав, как чуть отпускает напряжение в груди.

– И что, у нас есть предпосылки волноваться? Что-то по самочувствию изменилось? – Малуша еще раз посмотрела на запертую дверь моих покоев, но вопрос задавала тихо.

– Не знаю, – медленно, прислушиваясь к себе, протянула я. Руки сами собой поднялись к груди, словно бы взвешивая ее, оценивая ощущения. Потом скользнули к животу. Последние дни были такими тревожными, что мне то и дело скручивало желудок. Но ни о какой утренней слабости речи пока не шло.

– Вот и не стоит волноваться. Если и так… то это, может, и к лучшему. Род Краметов – очень слабый, почти без сил. Даже проверка ничего не даст. А уж ваша репутация идет впереди вас, так что у барона просто не будет поводов для сомнения.

– Спасибо, Малуша, – с неподдельной искренностью выдохнула я.

– А еще я поговорила с госпожой, – женщина сложила руки на груди, словно пыталась сдержать внутреннюю дрожь. Кажется, то, что она собиралась сказать, было и для нее непросто. – Она разрешила мне уйти с вами. В качестве доли приданого.

Если бы я все еще держала в руках вышивку, то точно уронила бы в этот момент. Такого я никак не могла ожидать. Чтобы мама добровольно отказалась от помощи этой женщины… на глаза навернулись слезы.

– Малуша, – подскочив с кресла, я бросилась к женщине и обняла ее колени, рухнув на пол. Слезы уже лились, не переставая. – Спасибо. Спасибо тебе.

– Ну, что вы, – поглаживая мои волосы, чуть смущенно попыталась успокоить меня женщина. – Ваша матушка тоже переживает за вас, потому и согласилась. Она позволила сразу, стоило мне об этом упомянуть. Видно, эта мысль пришла и ей в голову. Мы не оставим вас одну.

**

Матиз Крамет не пил. Я следил за ним из-за края собственного кубка и отмечал, что барон только делает вид, касаясь чаши губами. Как и все присутствующие, он весело смеялся, отпускал громкие шуточки и без стеснения рвал на куски жареного поросенка на собственной дощечке, но при этом его глаза оставались ясными. Барон следил за происходящим, может, даже внимательнее, чем я.

Примерно такого исхода я и ожидал, когда, после принесения присяги, хозяин замка приказал вынести бочонки с элем. Гости расслабились после второй выпитой кружки. В полушутку полетели взаимные претензии о границах, об украденных три сотни лет назад невестах. Кое-кто всерьез принимался хвататься за длинные ножи, что висели у горцев на поясе, но их быстро разнимали соклановцы или более трезвые приятели. Играла веселая, пронзительная музыка.

Я же следил за Краметом, как за главным своим подозреваемым. Принесенная присяга его явно расстроила, но не могла помешать планам. Кажется, мы сами немного просчитались, решив, что времени еще достаточно. Нет, у барона было почти все готово, чтобы совершить переворот. Я не знал только одного: кого они собираются посадить на престол Севера и что станут делать с действующим герцогом. Не было варианта, при котором сюзерен стерпит подобное самоуправство. Но с другой стороны, старик пока безвылазно сидел в столице, обсуждая с Роаном дальнейшую судьбу этих земель.

– Полковник, – над плечом склонился один из солдат Хаги, присланный моим офицером. – Прилетел голубь.

– Что там? – стараясь выглядеть расслабленным и даже немного нетрезвым, потребовал я ответа, прикрывая глаза, чтобы не выдать нетерпения.