Книга Плетущая, страница 158 – Лия Арден

– Что она сделала? – спросил Алай, замерев за спиной.

Он подошёл так близко, что богиня не отказала себе в удовольствии и опёрлась спиной на его грудь. Её обдало теплом, когда он зарылся руками ей в волосы, прохладные пальцы погладили шею.

Морана невольно опустила веки, припомнив его первые неуклюжие слова, их путешествие. Те воспоминания почему-то были наполнены теплом костра и сладостью фруктов, которые она для них создавала. Следом в ушах раздался голос Витены и её крики. Морана резко подняла веки, не желая утопать в наваждении. Хватило неясного приятного послевкусия и последующей боли в груди. Иногда ей казалось, что там что-то бьётся, хотя быть такого не могло. Иногда чудилось, что она ощущает вкусы и запахи, которые никогда не испытывала.

– Она вмешалась, – с недовольством объяснила Морана, поймав мимолётный взгляд Мокоши. Пряха наконец их заметила, распрощалась с женщиной и по снегу побрела к лесу.

Морана только зимой могла принимать человеческий образ, поэтому в первый же день, ступив на землю, ощутила вмешательство Мокоши. Пряха что-то сделала с её Марами – девушками, которых Морана выбирала в качестве помощниц.

Первые пару поколений каждую зиму они с Алаем обучали Мар и Мороков – сотворённых царевичем защитников. Годы следили, как они справляются с работой, а затем оставили, занятые тоскливым ожиданием видящего. Морана забрала Алая в свои чертоги, лишённые смертного времени. Там оно бежало стремительнее.

За прошедшие столетия они почти не интересовались делами смертных, сосредоточившись на главной задаче, а вмешались и вовсе лишь единожды, когда разгорелся внезапный конфликт между их подопечными – Марами и Мороками.

Морана недовольно пожевала губу, опечаленная тем разладом, но Мокошь выстраивала нужную для рождения видящего ветку событий, и как бы Моране ни хотелось, вести судьбу пряха умела лучше остальных. Мокошь не переносила порченные плетения, а разрыв в узорах самой земли, должно быть, раздражал её каждый день. Однако итог ссоры Мар и Мороков не удовлетворил даже Мокошь, хотя Морана и Алай сделали всё, как пряха велела. Она ещё десятилетиями ворчала, что против её воли что-то идёт, и немало деталей пришлось переделывать.

Морана повернула голову, чтобы взглянуть на Алая, помня, что он конфликт их подопечных воспринял хуже всех, почти так же плохо, как произошедшее с Витеной. Царевич на движение внимания не обратил, беспрерывно следя за приближающейся пряхой. Чем ближе Мокошь была, тем отчётливее на лице Алая читалась неприязнь.

Мокошь остановилась в паре шагов от Мораны с Алаем. Царевич, как всегда, напрягся при встрече с ней. Если Морана её поступки понимала, то Алай затаил на Мокошь обиду за то, что она сделала с Еной и Рокелем. Морана тоже участвовала в плане, но её Алай простил, хотя, к удивлению богини, далеко не сразу. А вот становиться друзьями с Мокошью царевич не собирался, со всей настороженностью следя за её словами и действиями. Пряха ответила Алаю скупой ухмылкой.

– Сила Мары не отмечает больше одной девочки на семью, – сухо бросила Морана. Она знала, какая жизнь её помощниц ожидает, и если первые Мары возродились и им было нечего терять, то все последующие часто многого лишались, как и их семьи. Поэтому Морана заговорила способности так, чтобы не отнимать больше одного ребёнка у семьи. – Ты изменила судьбу второй девочки.

– Изменила.

Пряха обернулась на женщину, которая взяла закутанного младенца на руки. Трёхлетняя черноволосая девочка внезапно обернулась. Казалось, посмотрела прямо на богинь, но спустя долгие мгновения всё-таки отвернулась, схватилась за протянутую руку матери и неуклюже заторопилась по выпавшему снегу в тёплый дом.

– Ты дала ей судьбу жертвы, – с нажимом напомнила она. – Жертвуешь всеми Марами.

– Жертвую, – так же спокойно согласилась Мокошь и взглянула Моране в лицо. Довольная улыбка растянула губы пряхи, на что богиня зимы и смерти вопросительно вскинула бровь. – Приготовься, Морана, то, чего мы ждали, начинается.