Книга Почти полночь, страница 62 – Дж. С. Андрижески

Ник пожал плечами.

— Хуже от этого уже не станет.

Выражение её лица оставалось скептическим.

— Возможно, — согласилась она.

Её глаза говорили о чем-то другом.

Однако в тот раз она, должно быть, решила оставить свои опасения при себе.

Глава 13. Даже если это его погубит

Его захлестнули эмоции. Удушающие, густые, душераздирающие, ошеломляющие.

Их совершенно невозможно было урезонить.

Там жило чувство важности.

Или, может быть, просто опустошённости.

Это ошеломляющее ощущение поразило Ника своей крайней неотложностью. Что бы там ни крылось, это было безумно важно для него. Это самое важное, то, что он был наиболее не в состоянии потерять. Отголосок боли, удовольствия, желания… чёртовой нужды… это стёрло всё остальное.

Он не вынес бы, если бы расстался с этим снова.

Он не мог этого вынести.

Он не мог позволить этому случиться.

Горе охватило его, и не только из-за того, что жило по ту сторону, но и из-за того, что он забыл об этом. Он забыл что-то настолько важное для себя, что это казалось худшим грехом, худшим видом предательства. Как он позволил себе забыть? Как он мог отдать что-то настолько ценное, принадлежащее только ему?

Как он мог отказаться от того, о чём никто другой никогда не узнает?

Это ощущалось как убийство.

У него было такое чувство, будто он убил кого-то. Возможно, даже не одного.

Однако он не мог добраться до реальных воспоминаний.

Он не мог ни увидеть их, ни даже приблизиться настолько, чтобы представить себе.

Ничто из того, что он чувствовал, не имело ощутимого веса понимания или воспоминаний, или даже выдуманных фантазий о том, какой он хотел бы видеть свою жизнь.

Это было всё ещё слишком далеко.

Он был всё ещё слишком ослеплён этими пробелами, неспособный увидеть то, что находилось за ними.

Он чувствовал интенсивность этого, потребность удержать это, потребность понять, скорбь от этой потери. Но за что бы он ни ухватывался, это превращалось в дым, как только его пальцы смыкались, как только он протягивал руку достаточно далеко, чтобы дотянуться до этого. Он напрягся сильнее, пытаясь дотянуться, привлечь это к себе, уйти, сжимая в пальцах.

Он не смог.

Что бы это ни было, куда бы ни направлялся его разум, и что бы оно ни делало…

Внезапно прекратилось.

***

Как и в случае со сном, Ник не осознавал, что сеанс начался, пока он уже не закончился.

Всё, что он уловил — это фрагменты.

Всё, что он уловил — это душераздирающе интенсивный всплеск чувств: безотлагательности, боли, горя, отчаяния, вины и стыда.

И всё это произошло в самом, самом конце данного опыта.

Как и в предыдущих шести попытках, было такое чувство, что прошло практически ничтожно мало времени.

Если бы Ник не почувствовал всего этого в конце, он мог бы подумать, что закрыл глаза на долгое мгновение, а затем открыл их и обнаружил, что комната более или менее не изменилась.

Но он ведь никогда не закрывал глаза, не так ли?

Теперь Ник не столько открывал глаза, сколько наблюдал, как комната вновь восстанавливается вокруг него.

Всё срослось воедино. Прояснилось.

Изображение медленно вернулось в фокус.

Переключатель регулировки яркости медленно поднялся.

Сам Ник не пошевелился, даже не моргнул.

Он обнаружил, что сидит, скрестив ноги, на странно комфортном коврике, а его задница покоится на ещё более удобной подушке, покрытой искусственным мехом. Он подозревал, что подушки продиктованы вкусом ребёнка.