Книга Шулер, страница 129 – Дж. С. Андрижески

Дородный мужчина, с виду лет шестидесяти пяти, стоит на балконе, читая речь густой толпе, стоящей внизу. Он одет в темно-красную пижаму и длинную вышитую тунику, которая почти выглядит азиатской, но все же другой.

Толпа увлечённо слушает, пока он говорит.

Я смотрю на толпу, очарованная красотой стольких лиц, которые я вижу, вне зависимости от возраста. И мужчины, и женщины носят длинные волосы. У мужчин они убраны деревянными заколками, инкрустированными яркими камнями, а у женщин лежат на спинах, переплетённые с тонкими металлическими нитями, перьями и шёлком. Ещё больше драгоценностей украшают руки и лодыжки мужчин, тогда как женщины носят камни на горле и запястьях.

Я слушаю бормотание толпы, хотя язык для меня нов и видимо, для Ревика он тоже нов. Он так отличается, что даже мои мысленные переводы в Барьере не совсем точны.

И все же слова старика становятся различимыми, пусть и ненадолго.

— Я не представляю эту… концепцию из… эгоизма, ради самовосхваления, — говорит он. Слова его речи пропадают, те слова, для которых мой разум не может найти контекст. — Я просто хочу, чтобы зрение… срочность за… моей мольбой. Это может пройти мирно, — добавляет он, поднимая палец. — Нет желания… войны. Или… живых страданий.

Мужчина продолжает говорить.

Я по-прежнему улавливаю лишь куски и фрагменты.

Он говорит о преодолении различий, о войнах, которые случались прежде. Он источает уверенность, и все же не уверен, слышат ли они его по-настоящему, действительно ли они понимают, что он пытается выразить. Я многое чувствую в его сознании. То, как хорошо я понимаю, что он думает, почти дезориентирует. Это заставляет меня нервничать.

«Это Balixe», — говорит Ревик.

Я вздрагиваю от неожиданности. Я так сосредоточилась на мужчине, читавшем речь, на попытках понять его слова, что забыла, что я не одна.

Я осматриваюсь вокруг, когда слова Ревика откладываются в сознании. Это не просто доисторическая эпоха. Это история, существование которой большинство людей вообще не признает. Это история до людей.

Если это влияет на Ревика, я не могу понять.

Он продолжает обучать, даже здесь.

«Это наша история. Это не доисторическая эпоха с точки зрения видящих, но определённо ранняя история. Это Обращение Меренситли, предшествующее Первому Смещению».

«Первому Смещению? — изумлённо переспрашиваю я. — То есть это Элерианцы? Первая раса?»

Ревик безмолвно соглашается с этим, затем добавляет: «Большинство не может даже видеть подобные события. Вэш очень щедро поступил, поделившись этим с нами».

Он показывает в сторону подиума.

«Этот мужчина, он очень известен для видящих. История описывает его как архитектора финальной войны. Неизвестно, был ли он Шулером в том понимании, в каком мы их видим сейчас. Однако он определённо своего рода предшественник темных сил, которые теперь существуют на Земле».

Его слова каким-то образом ранят меня.

Сосредоточившись обратно на мужчине в красной пижаме, я качаю головой.

«Нет, — говорю я ему. — Это неправильно».

Я чувствую недоумение Ревика, обрамляющее его дурное настроение. Он переводит взгляд между мной и мужчиной, говорящим с балкона.

«Правильно. Он прилагает усилия, чтобы быть миротворцем. Не нужно воспринимать его слова наивно, Элли. Он был политиком, богачом, который только заявлял о себе как о скромном учёном. Он использовал свои исследования, чтобы продвинуть свои общественные и политические мотивы».