Книга Тень, страница 88 – Дж. С. Андрижески

— Ревик, — я не могла найти слов, чтобы продолжить. Образ мальчика скользнул в моё сознание, и мне пришлось приложить усилия, чтобы не разрыдаться. — Ревик… ты в порядке?

— Перестань, — произнёс он. Его голос почти напоминал стон. — Элли… gaos. Пожалуйста, перестань.

Я продолжала смотреть на него, борясь с тем, что я видела, что слышала в его голосе.

Мне приходило в голову, что это трюк, что он имитирует мою позу на одеяле, но его голос звучал едва слышным бормотанием.

— Пожалуйста, — повторил он. — Останови это, Элли… пожалуйста…

— Я не могу, — почти беспомощно ответила я, всё ещё затерявшись в его прозрачных глазах. Я никогда не видела в его глазах столько эмоций. Никогда за всё то время, что я его знала.

— Нет, можешь. Пожалуйста… пожалуйста, Элли. Я сделаю всё, что угодно…

Его голос умолял меня, тянул через нашу связь.

От ощущения его в моём свете на глаза навернулись слезы. Я не сумела сдержать их, и они почти ослепили меня.

— Я не могу. Мне очень жаль, Ревик.

— Элли, прости меня. Прости за всё, что я тебе сделал…

— Дело не в этом. Я не пытаюсь сделать тебе больно.

— Пожалуйста… боги, пожалуйста… не делай этого со мной… — его голос надломился. — Что я сделал, что ты меня так возненавидела? Что, Элли?

Я не могла отвести взгляда от его бледного лица, от выражения муки на нём, но прежде всего страха — такого сильного страха, которого никогда я не видела на чьём-либо лице, и уж тем более на лице Ревика. Он выглядел затерявшимся в этом страхе, его глаза на узком лице наполовину расфокусировались, грудь тяжело вздымалась при вздохах. Его волосы прилипли к лицу от пота; пальцы стискивали его рубашку так же, как я сжимала свою — словно пытаясь сжать своё сердце, удержать его в груди.

— Это всё Вашингтон? — спросил он. — С тех пор ты меня так ненавидишь?

— Я не ненавижу тебя, детка… не ненавижу. Клянусь богами, это не так. Я пытаюсь тебе помочь.

Он закрыл глаза и покачал головой, словно отталкивая от себя мои слова.

Затем я ощутила кое-что другое.

Его печаль окутала меня, вырвав тихий вскрик из моего горла.

— Элли…

С его губ сорвалось рыдание, прозвучавшее таким юным, что я вздрогнула.

Я продолжала беспомощно смотреть на него, когда он опять сдавленно всхлипнул. Он вновь говорил, бормоча череду слов, которых я никогда не слышала, которые звучали для меня даже чужероднее его пения ранее. Меня поразило осознанием, что это молитвы.

Я никогда прежде не видела, чтобы он молился, хотя он намекал на свою религиозность. От Балидора я знала, что Сайримн оставлял закодированные послания в религиозных текстах, а во время войны цитировал священное писание. Я смотрела, как всё его тело содрогается в очередном тяжёлом рыдании. Он выглядел так, будто кто-то только что вырвал его сердце из груди и раз за разом пронзал ножом.

Я не хотела смотреть на него. Не хотела, но не могла отвернуться.

И где-то в этот момент я поняла. По-настоящему поняла.

Я не «починю» Ревика. По крайней мере, этот процесс не исправит его так, как это показалось мне, когда Вэш и Тарси объяснили мне принцип работы. Не будет какого-то мистического момента, когда боги с небес прольют на него магическую Барьерную силу и смоют всё ужасное, что с ним случилось.

Я просто заставлю его прочувствовать это.

Я заставлю его посмотреть в лицо каждому мучительному кадру.