Книга Война, страница 254 – Дж. С. Андрижески

Вздохнув, я и это вытолкнула из головы, закинув ноги на консоль у станции охраны, и стала наблюдать за Мэйгаром.

Согласно записям, за последние несколько недель он много времени проводил в одиночестве.

Медики регулярно проверяли его состояние. Его тщательно допрашивали различные члены разведывательной и военной команд в Олбани, но помимо этого, он мало с кем виделся. Согласно журналам регистрации, единственный не-военный, кто его посещал с тех пор, как мы прибыли обратно в отель — это Чандрэ.

Видимо, общение с прежними друзьями из Сиртауна не сложилось.

Даже теперь я одна присутствовала на станции охраны. Ещё один охранник следил за конструкцией из той части подвала, но в целом они оставили Мэйгара одного. Данная сессия будет записана, включая aleimi-сигнатуры, но это всего лишь протокол. Я не собиралась что-либо отслеживать или давать Ревику советы на основе увиденного.

На самом деле, я была здесь лишь на случай того, если я понадоблюсь Ревику.

Я знала, он боялся, что встреча может пройти плохо. Он надеялся, что всё пройдёт неплохо, но учитывая их прошлые контакты, вероятность была не очень высокой.

Ощущение этой надежды в его свете тронуло меня, хоть я и понимала, что Ревик беспокоится, вдруг я обижусь на него, ведь Мэйгар так со мной поступил. Я заверила Ревика, что меня это не обижает, а мы с Мэйгаром можем урегулировать свои разногласия самостоятельно, как-нибудь в другой день.

Я не была уверена, что Ревик мне поверил.

Я также знала, что он до сих пор не примирился со своими чувствами по поводу того, что сделал Мэйгар.

Когда Ревик вошёл в камеру, я не знала, был ли у него какой-то план, или он просто собирался импровизировать. Глядя на него, я мало что могла сказать, помимо того, что он нервничает. Как только он открыл дверь, его лицо опустело, как у разведчика.

Прочесть язык тела Мэйгара было куда проще.

Я видела, как он подпрыгнул, увидев стоявшего там Ревика. Его лицо сделалось бледным, как мел, и это было заметно даже под заживающими синяками на его коже.

Его свет также заметно подпрыгнул на мониторе.

Чандрэ говорила мне, что после отъезда из Сиртауна у Мэйгара был непростой период в жизни, ещё до того, как его забрал Тень. По странному совпадению, большую часть того времени он прожил в Нью-Йорке, в каком-то потрёпанном жилом здании на Нижнем Ист-Сайде, притворяясь человеком и изредка выполняя кое-какую работу по разведке, в основном для бывших Шулеров. Он был в бегах от людей Ревика и от людей его матери, так что большую часть времени он прятался и прикидывался человеком.

Чандрэ, похоже, ему сочувствовала.

Глядя на него теперь, я невольно ощущала то же самое, несмотря на остаточную злость из-за того, что он сделал со мной.

В те несколько раз, что я сканировала Мэйгара в Олбани, я ощущала много одиночества в его свете. Оно тяжело ощущалось в нём, как саван депривации^[12], граничащей с тошнотой разделения — и не просто такой тошнотой, которая возникает от слишком долгого воздержания от секса. Скорее, это та нехватка, которая длилась уже некоторый период времени, так долго, что отпечаталась в его aleimi в целом. В свете Ревика имелся такой же отголосок одиночества, так что я понимала разницу.

Наблюдая за Мэйгаром сейчас, я вновь осознала, что он наверняка знал о романе Рейвен и Ревика ещё до всего этого, хоть и не признавался самому себе. Может, он даже винил Ревика за то, что он оставил его мать с Шулерами.