Книга Война, страница 257 – Дж. С. Андрижески

— Ты за этим пришёл? — спросил он. — Чтобы высмеять мои читательские вкусы?

Ревик поднял ладонь в примирительном жесте.

— Брат… нет. Вопрос был совершенно искренним.

— Брат? Серьёзно? — когда Ревик промолчал, Мэйгар фыркнул и скрестил свои похудевшие, но всё равно мускулистые руки. — Почему, чёрт подери, они послали сюда тебя, чтобы спросить, не нужно ли мне чего? Это в понимании Балидора шутка такая? Потому что мне не смешно…

— Никто не посылал меня, брат. Никто.

— Бл*дь, да перестань ты со мной так говорить! — рявкнул Мэйгар. — Зачем ты здесь?

Ревик вздохнул, проводя ладонью по своим чёрным волосам.

Я наблюдала, как он пересматривает свой подход и мысленно пинает себя за то, что улыбнулся из-за книги.

Я невольно усмехнулась про себя, когда мельком увидела название и обложку через вторичную камеру. Я говорила Ревику, что Мэйгар увлечённо читал дерьмовые любовные романы. И он читал не просто любовные романы видящих; он читал и человеческие романы, даже такие, на которые люди смотрели с пренебрежением.

Это была одна из тех деталей, которая заставила Ревика расхохотаться в голос, когда он начал задавать мне вопросы о личной жизни Мэйгара.

Я знала, что Ревик спрашивал и у других.

Он также просматривал Барьерные образы детства Мэйгара в Сиртауне.

Я понимала, что некоторые из них, особенно те, когда мать Мэйгара впервые оставила его там с Вэшем, не на шутку встревожили Ревика — определённо сильнее, чем он признавался мне на словах. Я знала, что Ревик невольно воспринимал Мэйгара как сироту и изгоя. Он и сам большую часть своей жизни был сиротой и изгоем.

— Ты поговоришь со мной? — сказал Ревик наконец, вновь встретившись взглядом с Мэйгаром. — Нам нужно поговорить. Хотя бы попытаться.

— Зачем? — голос Мэйгара вернулся к знакомому мне злому презрению. — Избавь меня от патологических попыток отеческого беспокойства, Шулер. Думаю, меня может стошнить. Серьёзно.

Ревик помрачнел ещё сильнее.

— То есть, ты знаешь.

— Твои приятели в Аргентине сказали мне, — Мэйгар ещё крепче скрестил руки на груди, сердито глядя на Ревика с нескрываемой злостью. — Это правда?

Ревик поколебался, затем сделал очередной примирительный жест ладонью.

— Твоя мать так говорит, — сказал он.

Мэйгар с неверием фыркнул.

— Полагаю, она сделала всё в одиночку, так что ли?

— Я не знал… — начал Ревик.

— Ну так отъе*ись, — перебил Мэйгар. — Если она тебе не сказала, значит, она явно не считала, что ты можешь привнести что-то в мою жизнь как родитель. Должно быть, она посчитала, что и мне эта информация не поможет.

Челюсти Мэйгара сжались, отчего на щеке дёрнулся мускул, и в этот раз я почти видела искры эмоций, исходившие из его света. Я всё ещё всматривалась в его лицо, когда Мэйгар покачал головой и зло прищёлкнул языком.

— Поверить не могу, что ты сюда пришёл. Правда, не могу, — взгляд его карих глаз поднялся к лицу Ревика. — Это, бл*дь, по-настоящему… папа? Или у меня галлюцинации? Разве ты не угрожал убить меня при последней нашей встрече? В Каире, помнишь? Кажется, я припоминаю, что в тот день на моём лице остались синяки от твоих кулаков. А ещё ты угрожал кастрировать меня, если я ещё раз хоть взгляну на твою жену. Помнишь? Папа?

Во второй раз Ревик вздрогнул от этого слова, а может, от того, с каким отвращением Мэйгар его произнёс.