Онлайн книга «Дракон»
|
Я не потрудилась оглянуться по сторонам и посмотреть, нет ли кого поблизости. Тем не менее, я испытала облегчение, когда не услышала никого в коридоре, а также не увидела и не услышала никого в душе. Если так подумать, я вообще не уверена, что видела кого-то на этом этаже бараков. Может, они решили отдать весь этот этаж мне. Не сказать, чтобы мы испытывали нехватку свободного места. Я напомнила себе, насколько хуже всё могло быть. Каким-то образом мы умудрились не потерять ни одного разведчика в этом бардаке. В данный момент я почти не могла мыслить связно от облегчения, вызванного одним лишь этим фактом. Я была благодарна даже за то, что мы не потеряли Кэт, а это кое-что да значит. Добравшись до открытой душевой зоны, я вознесла мысленную молитву за горячую воду и повесила полотенце на низенькую кафельную перегородку возле одной из трех душевых леек. Повернув вентиль с пометкой «горячая», я едва не застонала, когда труба задребезжала, и ничего не полилось… но через несколько секунд раздался какой-то хрипящий звук, и вода с фырканьем брызнула из лейки. Через несколько секунд появился напор. Потом струи начали теплеть. В этот раз я чуть не застонала уже по другой причине. Сунув голову под всё сильнее нагревавшуюся воду, я наконец признала поражение и открыла холодный кран, хотя бы чтобы не обвариться. Ожоги третьей степени определенно приглушат часть блаженства от горячей воды, а моя нога уже начинала ныть под повязкой. Не знаю, как долго я стояла там, вздыхая под размеренными струями. Горячая вода не заканчивалась, и это всё, о чём я заботилась. Выудив обмылок из мыльницы в соседней душевой кабинке (при этом вытянувшись так, чтобы по большей части оставаться под горячими струями), я намылилась как смогла, позволив себе один раз тоскливо подумать о шампуне. В данный момент я была бы рада даже жидкости для мытья посуды. Я всё ещё стояла там, когда какая-то часть моего света отключилась. Это пришло из ниоткуда… может, просто потому, что я так вымоталась. А может, потому что он думал обо мне. Или потому, что наш свет был таким чертовски связанным, что он ничего не мог поделать. Может, как всегда, время оказалось совершенно неудачным. Казалось, мы всегда знали, когда и как сделать так, чтобы причинить друг другу наиболее сильную боль, поскольку мы наиболее уязвимы перед светом друг друга. В любом случае, я ощутила ошеломляющее облако его боли… и достаточное количество света, чтобы понять — он трахался. Он трахался и говорил, может, терял контроль, хотя я не могла понять, знала ли его та, кто рядом, достаточно хорошо, чтобы понимать происходящее. Он ощущался одиноким. Его одиночество затопляло меня, вызывая боль в сердце. Он ощущался одиноким, подавленным… Я чувствовала в этом так много эмоций и так много его самого, что едва выносила это в своём свете, и в то же время это заставляло меня устремиться к нему почти с отчаянием. В какой-то момент он осознал моё присутствие. Я почувствовала, как его одиночество ухудшилось — та часть его, что сейчас оставалась сознательной и в какой-то мере была до сих пор со мной. Боль в его свете сделалась невыносимой, и я уже не могла это терпеть. Я издала слабый крик, утратив ощущение комнаты вокруг. Белый кафель, вода, мигающие флуоресцентные лампы над головой — всё почернело. |