Книга Чёрному, с любовью, страница 76 – Дж. С. Андрижески

Дориан повернулся, взглянув на девушку на полу.

Теперь она держалась за шею и хныкала, широко раскрыв глаза от непонимания.

— Они действительно дети, — сказал он мягко. — Живут половинными жизнями. Чувствуют половинные чувства. Они не имеют представления о том, что такое эмоции на самом деле. Они не ведают об их силе.

Он посмотрел обратно на Наоко.

Сочувствие в этих тёмно-красных глазах сделалось более явным.

— Я принесу тебе что-нибудь поесть, — произнёс он таким же мягким тоном. — Ты поешь, и мы поговорим. Ты не против, Наоко?

Молодой вампир к этому времени полулежал на полу клетки.

Он стискивал свою грудь, стараясь думать сквозь боль, стараясь не расплакаться и не разрыдаться. Он не мог полностью осознать слова Дориана. Он не мог осознать, как что-то столь эфемерное, как чувство, могло сотворить с ним такое.

Он вообще не мог придумать название этому чувству.

Он лишь стискивал железную решётку, чтобы Дориан продолжал касаться его.

— Да, — выдавил он.

Слёзы навернулись на его глаза, когда он посмотрел на это прекрасное лицо.

— Да, — сказал он. — Прошу, брат. Пожалуйста.

Он едва выдавил эти слова, когда Дориан уже встал, поднимаясь на ноги.

Наоко и моргнуть не успел, как светловолосый вампир исчез.

Единственное, что свидетельствовало об его уходе — это звук закрывающейся двери и то, что его пальцы уже не поглаживали Наоко.

Он остался один в клетке, стонал от боли, задыхался, не вдыхая и не выдыхая воздух, смотрел на узоры теней, которые огонь отбрасывал на потолок.

Он не мог долго сосредоточиться на виде комнаты.

Образы той пещеры, Джема, крови, воды и исполосованной плоти встали перед его глазами. Он ощущал каждый удар, раз за разом, вздрагивал от пинков, от стонов лежащего ничком видящего, по подбородку которого струилась кровь. Наоко лежал там, парализованный ужасом, страшась за жизнь видящего, страшась за жизнь Энджел, которую любил как сестру.

Он умер бы там.

Блядь, он умер бы в той пещере.

Темнота, лязг цепей, вкус крови, укусы насекомых и крыс…

Он хрипел, стараясь дышать. Он не мог дышать.

Он не мог втянуть в лёгкие воздух.

Он помнил драконов.

Он помнил, как ему снились драконы.

Он полулежал там, чувствуя себя сломанным, хрипя без воздуха, парализованный приливом эмоций, приливом ощущений столь интенсивных, что он не мог осознавать ничего, кроме них. Он не знал, как долго он пролежал там, заново переживая каждую секунду тех воспоминаний из пещеры, но уже без смягчения, без онемения, без всех своих предыдущих оборонительных техник.

Где-то в этом промежутке времени, казавшемся ему бесконечностью, он осознал кое-что ещё.

Дориан забрал с собой человеческую женщину.

Наоко был действительно один.

* * *

Он понятия не имел, как долго отсутствовал Дориан.

Воспоминания о пещерах прошли до того, как вернулся Дориан.

Эмоции смягчились, сделались терпимыми.

Наоко всё так же голышом обмяк в клетке, подавляя сдержанную панику, что воспоминания вернутся, или что по нему ударит нечто новое перед тем, как Дориан вернётся.

У него много воспоминаний.

Он мог бы перечислить их.

Он мог описать каждое воспоминание как многогранный бриллиант, находящийся где-то в закоулках его сознания и сохранившийся нетронутым до последней детали. Он помнил факты с потрясающей точностью, но лишь голую информацию, как и сказал Дориан.