Книга Униженная невеста дракона или Хозяйка зимнего поместья, страница 96 – Полина Никитина

Значит, это Вивьен Дезмонд. Одна из сестёр Аниты, в теле которой оказалась моя Анна.

– Что вы задумали? – надавливаю пальцами чуть сильнее, чувствуя, как трусливо дрожат её колени. – Говори.

– Я... я не знаю всего, – вякает она, пытаясь отвернуться от моего взгляда. Нет, тварь, будешь смотреть до последнего. – Клянусь! Только то, что Анита уже с отцом.

– Лжёшь, – шепчу, наклоняясь ближе. О том, что ублюдок Дезмонд мог сделать с Анной, я стараюсь не думать. – Я вижу ложь в твоих глазах, Вивьен. И мне нет причины тебя щадить. Такие, как ты, всего лишь расходный материал.

– Пожалуйста... – она захлёбывается слезами, но стоит ещё немного усилить хватку, как моментально затыкается.

– Что будет с Анн… Анитой?

Вивьен замирает на секунду, хватает ртом воздух и рвано выдыхает:

– Её Высочество упоминала... как только вас не станет, Аниту выдадут замуж за какого-то парня из Милфорда. Она... она останется там до конца жизни. А папа получит за это много денег.

Сердце пропускает жестокий в своей болезненности удар, а затем бьётся быстрее, разгоняя яд по венам.

– Кто отдал приказ отравить меня?

– Я не... – начинает она, но я чуть сдавливаю её горло, и она сразу меняет тон. – Её Высочество Вилмена.

Киваю.

Это всё, что мне нужно знать.

Остальное из неё выбьют дознаватели. А потом пусть король решает, что делать с бракованной дочуркой.

Быстрым, отточенным движением нажимаю две точки на её шее. Вивьен вздрагивает и обмякает в моих руках.

Молча смотрю, как она падает на пол. Неловко, словно сломанная кукла. Голова ударяется о паркет с глухим стуком.

Ни капли её не жаль.

Зато теперь я знаю, что делать.

Пошатываясь, бреду в ванную, тяжело опираясь на стену. Каждый шаг даётся с трудом, словно на ногах неподъёмные кандалы. Яд разъедает вены изнутри, превращая кровь в бесформенную массу.

В ванной комнате бросаю взгляд на своё отражение. Кожа бледная, почти прозрачная, с голубоватыми прожилками. Под глазами залегли тёмные круги, а зрачки расширились настолько, что почти поглотили радужку.

Нахожу на полке ножницы – острые, с серебряными ручками. Идеально подойдут.

– Это единственный выход, – шепчу своему зверю, сжимая их до побелевших костяшек.

“Ты делаешь это ради нашей самочки, – отзывается дракон в моём сознании. - Я понимаю и принимаю твой выбор.”

Низкий голос, обычно рычащий и неукротимый, звучит почти печально.

- Прости.

“Эридан Вэйн впервые в жизни просит прощения, – невесело хмыкает зверь. – Это будет достойным искуплением.”

Сглатываю комок в горле и закатываю рукав рубашки, обнажая метку истинности на запястье.

С губ неохотно срываются запретные слова древнего заклинания. С каждой произнесёной буквой моё тело нагревается и раскаляется, а лёд в венах превращается в пожар, растапливая и выжигая яд.

Слова срываются с губ всё быстрее и быстрее, горят в воздухе, будто наполненные магией. Древний язык жжёт горло, но я не останавливаюсь.

Выпалив последние слова, с размаха вгоняю ножницы в центр метки истинности.

Теперь назад дороги нет.

Боль пронзает всё тело – невыносимая, ослепляющая. Словно кто-то вырывает часть моей души голыми руками. Каждая клетка кричит от агонии, не в силах испытывать чудовищные муки! Но это единственный способ избавиться от "Слезы".

Человеческая сущность отделяется от звериной не сразу. Постепенно, но необратимо.