Книга Униженная невеста дракона или Хозяйка зимнего поместья, страница 98 – Полина Никитина

– Парень не раз выносил из городской библиотеки и архива записи. Я увидел его, нагруженного папками и книгами, и, естественно, заинтересовался. Подкупил работника библиотеки, – он пожимает плечами, словно речь о покупке булочки на ярмарке, – и узнал, что лорд Вэйн искал любые упоминания о перемещении между мирами. Сложить два и два было несложно, я же бывший преподаватель.

Мерзавец внимательно наблюдает за моей реакцией, и я понимаю, что каждая микроэмоция на лице подтверждает его догадку.

– А теперь, судя по твоему виду, я убедился окончательно.

Стискиваю зубы и молчу. Что бы я ни сказала, это лишь ухудшит моё положение.

Альфред резко наклоняется, обхватывает меня за талию и одним движением перекидывает через плечо. От неожиданности я вскрикиваю, пытаюсь брыкаться, но магические путы стреноживают меня, как ретивую кобылу.

– Не дёргайся, если не хочешь, чтобы я оставил тебя на ночь связанной, – бросает он, не без труда шагая по лестнице.

Вишу вниз головой, и кровь приливает к лицу. Мы поднимаемся всё выше, пока не оказываемся в какой-то комнатушке на чердаке. Альфред сбрасывает меня на старый матрас, отчего в воздух поднимается облачко пыли, и я надрывно кашляю.

Сквозь слезящиеся глаза пытаюсь оглядеться по сторонам: комната маленькая, тёмная, без окон. Единственный свет - от тусклой лампы на пятачке за дверью. Голые стены, пол покрыт слоем пыли, кроме матраса, на котором я сижу, никакой мебели.

– Посиди здесь до завтра, а как только Её Высочество пришлёт нам радостную весть, мы направимся сразу в храм.

Щелчок замка отдаётся зловещим эхом в маленькой комнатушке. Придвигаюсь на самый край матраса, не желая барахтаться в пыли, и вслушиваюсь в постепенно затихающие шаги.

Тусклый свет лампы из коридора, проникающий через щель под дверью, единственное, что хоть как-то разбавляет чернильную темноту. Обхватываю ладонями плечи, пытаясь унять дрожь, но защитный панцирь храбрости трескается, рассыпаясь на множество осколков.

Слёзы, которые я так отчаянно сдерживала, теперь свободно текут по щекам. Плечи вздрагивают от бесконечных, беззвучных рыданий.

– Какая же я дура, – шепчу в пустоту. — Надо было слушать Кошку... и Жерара... и даже Эридана. Решила, что самая умная, самая ловкая, – горько усмехаюсь сквозь слёзы. – И что теперь?

Кончики пальцев скользят вниз, оказываясь на запястье, где осталась метка истинности, и неожиданно для себя понимаю, что я скучаю.

Скучаю по вредному, вертлявому дракончику, который отчаянно пытался примирить нас с Эриданом. И даже по самому лорду Вэйну.

– Эридан, – шёпотом зову его, а умом понимаю, что он меня не слышит. Ладонь машинально гладит метку, как единственную ниточку связи с Истинным, — пожалуйста, спаси меня. Я больше не буду на тебя ругаться и спорить с тобой.

Горячие слёзы стекают по щекам, оставляя солёные дорожки, и я неловко пытаюсь стереть их рукавом платья.

– Ты, конечно, жуткий сноб, и я не всегда понимаю тебя, но ты никогда не хитрил. Ты всегда говорил так, как есть, – мой шёпот растворяется в тишине чердака. – Даже когда это было жестоко или неприятно. Ты не причинил мне вреда, не гнал на улицу, заботился как мог и спас мне жизнь.

Прислоняюсь затылком к стене и подтягиваю колени к груди, обхватывая их руками. Усталость наваливается тяжёлым покрывалом. Глаза закрываются сами собой, и я соскальзываю в сон.