Книга Виктория - значит Победа. Сердцу не прикажешь, страница 39 – Салма Кальк

Я ведь уже почти забыла, с чего для меня здесь всё началось. А началось-то как раз с убийства Гаспара и Викторьенн. И ведь скорее всего, убийца знает, что я жива. И не исключено, что попытает счастья ещё раз…

И что, все эти мысли у меня возникли исключительно от письма господина виконта? Неплохо так-то, жирный урожай. Сдаётся мне, он и не предполагал. Ладно, посмотрим, что там внутри. Я сломала печать.

…Приветствую вас, сударыня, и надеюсь, вы хорошо спали. Я-то, честно признаться, не слишком хорошо, и полагаю, наша с вами вчерашняя беседа тому виной. Так и этак, с одной или другой стороны поворачивал я ваши слова, и никак не мог прийти к окончательному решению – что же вы пожелали таким удивительным образом мне сообщить? Как бы то ни было, цели своей вы достигли – я потерял и покой, и сон, и едва дождался утра, чтобы было уже приличным посылать в ваш дом человека с письмом к вам. Очень тяжко было пережить эти несколько мучительно длящихся часов в неизвестности о том, чего же мне ждать от судьбы и от вас – чрезмерного ли счастья, столь же чрезмерного ли страдания? Или мне только показалось, что слова ваши посулили мне то самое счастье, а на самом деле сердце ваше жестоко и не ведает жалости? Станете ли вы вести дела сердечные так же строго и сурово, как ведёте все прочие дела? Или же с людьми вы бываете мягче, чем с имуществом, которому верны? О, уверяю вас, ваше имущество мне не помеха, и я даже и ни на мгновение не задумался о том, чтобы вас с ним разлучить, коли сталось так, что оно составляет основу вашего бытия и требует от вас неусыпного внимания и заботы. Может быть, мне тоже посчастливится попасть в круг тех, кого вы одаряете вашим вниманием и заботой? Или же вы просто окажете снисхождение и одарите меня своим вниманием? Жду вашего ответа, надеюсь на вашу благосклонность ко мне и доброту вашего сердца. Моему человеку велено дождаться вашего ответа, он мгновенно отнесёт его ко мне.

И что это было, спрашивается? Я прочла ещё раз, осмотрела все четыре угла небольшого бумажного листа, свернула обратно. Кажется, такого рода письмо положено прятать между слоями лифа платья, хранить под замками, а то и вовсе сжигать, чтобы не навлекать на себя подозрений и не компрометировать ни себя, ни кого другого. Что там с моей репутацией в нашем славном городе? Особа сумасбродная, занимается неженскими делами, не стесняется просить помощи у вышестоящих лиц, рассчитывается за ту помощь, как положено, а отношений не ищет? То есть, это мне хотелось, чтобы думали именно так. На самом деле, я полагаю, болтают и про господина графа Ренара и его визиты ко мне, и про капитана Пьерси, и про мальчишек моих беспризорников, да и как бы не про его высочество Анри де Монтадора. Только вот… кроме означенного высочества, ничего же и не было, и то – один лишь раз. И наверное, его подстегнул отъезд, решился бы он идти до конца, если бы не отплытие наутро – кто ж его знает-то, правда?

И это было обидно, очень обидно. Местные дамы вполне так крутили романы, и даже Тереза моя успевала где-то и как-то, мне же все время было не до того.

Но… почему-то мне не хотелось в список любовных побед Гвискара. Обойдётся, да? И писать ему письмо тоже не хотелось. Я вообще не слишком хорошо владею этими здешними перьями. Говорят, есть магическое перо, его как-то там заколдовывают и оно пишет едва ли не само, его не нужно ежеминутно макать в чернильницу. У меня же в распоряжении только обычное. Поэтому…