Книга Виктория - значит Победа. Сердцу не прикажешь, страница 42 – Салма Кальк

Что? Это что за бред он тут мне показывает?

Дата на записке – я даже посчитала – семнадцать лет назад. Бедняге Викторьенн было тогда лет пять, кажется. А в шесть её отослали в пансион, и там она пробыла как раз до шестнадцати. И к этому моменту её родителей уже не было в живых, ни матери, ни отца, который молчком уже определил её будущую жизнь. Наверное, был рад без памяти спихнуть дочку за герцога. Или этот вот Жермон тогда ещё не был герцогом?

И вообще, что ему в Викторьенн? Это сейчас она, то есть я, богатая невеста, потому что мне досталось имущество Гаспара и я его усердно преумножаю. А какой капитал она представляла собой в пять лет? Чем она могла его заинтересовать? Или что там меж ними вообще произошло – этим вот Жермоном и отцом Викторьенн?

- Я не понимаю, господин герцог, - говорю я ему честно и откровенно.

- Чего же вы не понимаете? – интересуется он.

- Ничего, - я смотрю на него внимательно, но давить опасаюсь – мало ли, какой там он маг, отчего я не расспросила вчера господина графа Ренара? – Почему вдруг вы решили взять меня в жёны, когда мне исполнилось всего лишь пять лет, и почему не взяли, когда я достигла тех самых указанных в записке шестнадцати.

Теперь уже он пожимает плечами.

- Что удивительного в желании взять за себя дочь приличного человека?

Я не сразу формулирую ответ.

- Наверное, тот факт, что владения приличного человека чуть поболее стола, а взять его дочь в жёны пожелал целый герцог? Какой смысл герцогу в дочери господина де Сен-Мишеля?

- Что значит – целый герцог? – хмурится он.

- Не половинка. Почти принц. Много власти, много влияния, и наверное, возможность отличных партий с самыми знатными девушками королевства. И вдруг – Викторьенн де Сен-Мишель, у которой весьма небольшое приданое и которая воспитывается в очень непритязательном пансионе.

- Пансион весьма достойный, а ваш отец понимал, что мне нужна скромная, набожная и хорошо воспитанная супруга.

- И всё же, почему мой отец?

Извините, не верю.

- Может быть, он спас мне жизнь, и я был обязан ему? – герцог усмехается или мне кажется.

- Может быть или были? – поднимаю бровь. – Но в любом случае, смерть отменяет все обязанности такого рода. Мне вы не обязаны ничем.

- Отчего же? Это я давал обещание.

- А он давал своё согласие. Но всё это не имеет никакого значения, потому что моего отца нет в живых уже десять лет.

- К сожалению, да. Он скончался, когда я был далеко от столицы и от ваших владений тоже, меня никто не известил.

- Но после вы узнали, что его нет в живых. И отчего же вы не прибыли в наш монастырь и не предъявили эту бумагу матушке-настоятельнице? Уверяю вас, она была бы рада без памяти, что к её воспитаннице сватается господин герцог де Фрейсине, и выдала бы вам меня тут же в подарочной упаковке с бантиком. С тремя бантиками, разного цвета.

- Я не успел, - просто сказал он. – Ваша настоятельница известила, что вы отбыли к жениху, а жених – старший брат вашей подруги.

- Да, верно, господин де ла Шуэтт был братом моей монастырской подруги. Она нас и познакомила. Но если вы были настолько заинтересованы во мне, отчего вы не договорились с настоятельницей заранее? Она бы отстаивала именно ваши интересы, господин Гаспар в сравнении с вами мал и слаб.

- Так вышло, - ответил он.