Книга Виктория – значит Победа. Серебряной горы хозяйка, страница 65 – Салма Кальк

Дальше я спрашивала, помнит ли Мари Дюпре тот вечер, когда в моей спальне убили разбойника, и что именно помнит. Но оказалось, что прачки не сидели за столом с камеристками, и она знать не знает, кто мог подлить снотворного в кубок моей Мари. И после ужина она с детьми ушла в комнатку, где вместе с ними спят ещё две прачки, легла спать и проспала до утра, и переполоха не слышала.

Или же наоборот, кто-то был, видел и слышал.

— Как зовут?

— Пьер Руссо, госпожа, — мужчина моих настоящих лет, черноволосый и черноглазый, выглядел изрядно уставшим.

Был готов держаться на ногах, но когда я пригласила сесть, поблагодарил и сел.

— Чем ты занимаешься, Пьер Руссо?

Вообще было сложно говорить всем этим людям «ты». Я начинала с «вы», но в этом случае меня как будто не слышали. А как только появлялось повелительное «ты», сразу же всё становилось на свои места.

— Я один из поваров на кухне.

Всем процессом готовки командовал главный повар Антуан Ру, но у него в подчинении было тринадцать, что ли, человек, включая троих поварят в возрасте от семи до четырнадцати, тоже детей местных обитателей. Повара, посудомойки, подавальщики. И если покойный господин Гаспар желал принимать в доме гостей, то время от времени нужно было готовить парадные обеды человек так на двадцать-двадцать пять. Уж конечно, в одного будешь это делать долго и нудно, а с помощниками — проще и быстрее.

Пьер же Руссо оказался вдовцом, его единственная дочь вышла замуж год назад и жила с мужем, владельцем овощной лавки, здесь, в Массилии, и вскоре ожидался внук. Не знаю, зачем, но я записывала все эти факты — мало ли, вдруг для чего-то потом пригодятся.

И вот как раз этот Пьер запомнил и вечер покушения, и тот факт, что кто-то из подавальщиков, не то Жермон, не то Франсуа схлестнулся с кем-то, потому что потерялся кувшин, из которого наливали сидр, а за каждую разбитую посудину спросит сначала главный повар, потом госпожа Сандрин, а дальше мог и сам господин Гаспар вмешаться. А кому охота остаться без жалованья? Вот и едва не подрались, а потом тот кувшин нашёлся, и нашёлся где-то под столом, и в него выливали какие-то остатки и объедки, и это вместо того, чтобы просто их потом чинно отдать нищим, всегда так делали. И вообще не положено в такой кувшин объедки кидать, для этого специальный горшок есть, и все знают, где он стоит.

О, мои люди питаются настолько хорошо, что у них остаются объедки, и эти объедки даже отдают нищим. Тоже обратим внимание.

Правда, кто именно хватался за тот кувшин, так и не дознались. И я видела — не лжёт, говорит, как есть, то есть — как сам видел и как знает. И то ладно.

И вот так я слушала обитателей моего дома два дня, с утра и до обеда. Разнообразные Мари, Жанны, Линетты, Сюзетты, Шарло, Жанно, Луи и другие. Все они отзывались о доме хорошо и были готовы оставаться тут работать и дальше, потому что — сытно, тепло, господин Гаспар и госпожа Сандрин всегда держались строго, но поступали по справедливости.

И кто же из тех самых, с кем всегда поступали по справедливости, запустил убийцу в мой дом? Или это был кто-то, с кем я пока не успела переговорить?

А на второй день к обеду пришёл господин Палан, который с утра отправился в судебную палату. И его прямо распирало от тех новостей, которые он собирался рассказать нам с господином Фабианом.