Книга Виктория – значит Победа. Серебряной горы хозяйка, страница 96 – Салма Кальк

— Викторьенн, вы хотите, чтобы тяжба решилась с вашу пользу. А это дело такое…

— Понимаю, человеческий фактор. То есть зависит от настроений и ощущений конкретных людей. От вкуса арро, который подали им с утра, от направления ветра и от того, насколько сильно болит их левая пятка. И моя задача — предложить им такую мотивацию, чтобы они отвлеклись и от ветра, и от левой пятки, и решили мой вопрос, как нужно мне.

— Хорошо, Викторьенн, вам виднее, — вздохнул граф. — Значит, тренируем защиту.

Он сделал неприметный жест рукой и вокруг моего горла словно невидимая верёвка захлестнулась. На один миг, но — это было очень неприятно.

— Тот, кто выступает воевать против сильных мира сего, должен быть силён, храбр, могуч, но ещё — должен обладать чутьём. У всякого мага есть чутьё, всякий маг должен ощутить угрозу за миг до того, как его поймают и задушат. И вы, Викторьенн, тоже должны это мочь и уметь. Понятно?

— Понятно, — со вздохом кивнула я. — Продолжаем?

— Безусловно.

И мы продолжили.

Я узнала, где живёт принц, я даже пару раз прошла мимо по площади — в компании Терезы и Шарло. Тереза радовалась, что я начинаю выходить из дома, Шарло поглядывал по сторонам. Что ж, это не было похоже на дворец вельможи в моём понимании, а вот на военный лагерь — да. У входа толпились люди в форме, подводили-уводили коней, на них кто-нибудь садился и уезжал, и приезжал тоже, и это постоянно. На моих глазах какой-то человек попытался войти внутрь с воплем «мне очень нужно поговорить с его высочеством», и ему не слишком вежливо велели проваливать. Ну, если я вот так ломанусь, мне не велят проваливать, наверное, но скажут что-то другое.

Де ла Порта в городе не любили, и я не представляла — насколько. Шарло с приятелями только-только и успели начать болтать, а на следующее утро на рынке уже распевали песенку о том, как наш герой зарвался. И слова о том, что судья замахнулся на самого принца, и непременно теперь получит, в той песенке были. Раньше, видимо, молчали потому, что все либо уважали его, как должностное лицо, либо терпели, либо не имели сил бороться, либо боялись, ибо человек суровый, властный и не милосердный ничуть. А теперь появился повод не молчать.

Шарло божился, что это не он, в смысле — не он сочинил. Он просто сказал одному, а тот другому, а другой пятому-десятому, и покатилось.

Ирония состояла в том, что господина судьи в тот момент в Массилии не было. Он решил, что у него тоже лето, выходные и что там ещё бывает у таких людей — ведь чёткого рабочего графика ещё не изобрели. И отправился в загородное имение. Прямо по классике — дождаться отъезда жертвы и запустить пиар-кампанию. Приедет — удивится.

Надпись на заборе дома господина де ла Порта сделали. В темноте она светилась, я сама сходила посмотреть, тайком от домашних и графа, вместе с Шарло. Говорили, что прислуга пыталась отчистить, но не смогла, потому что закрепили магически. По слухам, дворецкий заранее посыпал голову пеплом и ждал возвращения хозяина, чтобы получить по первое число.

И даже в гостиных больших людей обсуждали де ла Порта — а как и предсказывали, на меня посыпались приглашения в гости, и мы с Терезой их принимали. Так вот, по Массилии, оказалось, немало обиженных, не только я. И маги среди них встречались…