Книга Мы сделаем это вдвоём, страница 114 – Салма Кальк

Но неплохо взялась. Вот прямо руками – сначала сделала тёплый дом себе, а потом и до крепости дотянулась. Теперь и у него тёплая спальня, и у Жака, и у Асканио. Маг-недоучка, как же. Она почему-то не умеет простейших вещей из области магии, но умеет другое. Её руки не мягкие, какие были у маркизы, но зато она этими руками не даёт умереть ближним своим, ни от голода, ни от холода.

А как поёт-то, господи! Если б маркиза так пела, там бы живых не осталось, не только братец Луи пал бы жертвой её невероятного обаяния. У неё просто не было бы врагов, ни одного. У неё и так ели с рук, а если бы на её месте оказалась эта невероятная женщина – так и вовсе.

Анри ничего не понял из её объяснений о том, кого на кого заменили, но – пока не был готов обсуждать услышанное ни с кем. Ни с Жаком, ни с Асканио. Сначала нужно понять, что теперь как, говоря словами Саважа, было у него какое-то такое присловье. Он утверждал, что фамильное, от какой-то прародительницы.

А что? Он же напросился в гости. И ему будет наплевать на всех других гостей маркизы… то есть, не маркизы. Эжени. У прекрасной Эжени какое-то непроизносимое родовое имя, как у деревенских. Надо выучить. Или надо дать ей своё имя, да поскорее? Чтобы не смотрел на неё хищно купец Васильчиков, или ещё кто-нибудь?

Её будет сложно называть маркизой, потому что… потому что. Ладно, не важно. Маркиза может быть в мире не одна. Это не главное, главное – её глаза, её уста, её улыбка, её ласковые слова. Одет он, значит, плохо. И ещё смеётся. Ну да, у него здесь нет почти ничего, что он может дать ей? У неё и то побольше. И дом теплее, и стол богаче, и ещё эта, как её… баня. Странное место, где моются. Он, правда, ничего не понял, потому что пребывал в лихорадке, вдруг это хорошо? И коты, ещё коты. Это что, если у неё оставаться, то придут коты? Глупости какие у него в голове, господи.

Анри достал шкатулку с ценностями, взятую потому, что мало ли, как жизнь повернётся. Украшения Терезы достались Шарлотте, это правильно. Но у него тут есть кое-что, оставшееся от матушки, принцессы Анны с Полуночных островов. Должно быть. Непременно должно быть, это магически заклятая вещь, не должна потеряться.

Вещь не находилась, пришлось опрокинуть содержимое ларца на постель. Тьфу, ничего не найдёшь. Или найдёшь? О, вот.

Хитрый металл с непонятной радужной примесью, очень твёрдый, не царапается. И в оправе – алый камень, очень прозрачный, ограненный, будто с искоркой внутри. Матушка говорила – это наследство Старшего Народа, пришедшее из глубины веков. На островах Старший Народ живёт, не скрываясь, и живёт совсем иначе, нежели люди, и умеет другое. Вот они и сделали эту штуку, и цепочка тоже заговорённая, чтобы не потерялось. Эта вещь никак не стыковалась у Анри ни с богоданной супругой, имперской принцессой, ни с дочерью Шарлоттой, тем более – обе они не маги. Ни одной из дам, кому случалось его увлечь, тоже никак бы не подошло. А невероятной маркизе Эжени – подойдёт. Тот же внутренний огонь. И сила, несомненная сила.

Кто ещё отстоял бы дом от пожара? Не убоялся нежити и тёмной твари? Поднялся к ним на гору в метель? Лечил бы его от лихорадки, уложив в собственную постель? Стоял бы на воротах над клубящейся тьмой?

Лихорадочные размышления нарушил Жак, он просто вошёл, увидел Анри над кучей золота, и очень удивился.