Книга Мы сделаем это вдвоём, страница 116 – Салма Кальк

Что мы имеем? Тело у меня хотя бы не расплывшееся, и за то спасибо всем высшим силам. Я скорее тощая, чем полная, и меня это радует. Конечно, кожа – какой может быть в моём возрасте, такая и есть. Волосы наполовину тёмные, наполовину седые, со светлыми кончиками, и давно не крашеные – потому что чем их здесь красить? И непонятной длины. Конечно, у Женевьев тоже были непонятной длины, после парика и тюрьмы, так что совпадает. Лицо… накрасить бы, но – как я привыкла. Без румян, белил и всего этого, чем ловко умеет пользоваться Марьюшка.

Я сидела и искренне не понимала, что делать. Мне сейчас с собой, и потом ещё с мужчиной, когда он придёт. Он и так некоторым образом нерешительный, а увидит, какова я на деле – так и вовсе сбежит. Позовёт Северина и сбежит…

- Госпожа Женевьев, вы что тут застряли?

Марьюшка смотрела решительно.

- Что-то надо, да? – я совершенно не понимала, что там ещё происходит.

Гости явились? Так вроде бы рано ещё, день белый.

Она вошла и прикрыла за собой дверь.

- Куда вы ходили? К нему, что ли?

- К…нему? – да-да, домашние-то мои, наверное, всё равно что спектакль смотрят!

- Ну не полковнику же вы тут вчера в любви стихами объяснялись, и не этому рыжему выскочке! К его высочеству, конечно же.

Э… что? К его… высочеству?

И тут у меня в мозгу щёлкнуло, и кирпичик встал на место. «Его в последние годы чаще звали генералом Монтадором, нежели принцем Роганом». Брат короля, брат любимого мужчины Женевьев. И вот почему он меня поначалу подгрызал. И почему выдохнул и едва ли не перекрестился, когда я сказала, что я – не Женевьев.

Так, а он-то что тут делает? Не за мной же смотрит, то есть – за Женевьев?

Вот к чему было упоминание о брате. И вот почему его корёжило-то, потому что это ж маркиза дю Трамбле, разлучница проклятая, которая испортила его брату счастливую семейную жизнь. Или не счастливую, но пристойную. Да ладно, в нашей версии истории фаворитки королей вели себя намного жёстче и наглее, и брали себе больше, и тянули свои лапки к рулю активнее. Ваша Женевьев ещё цветочки, господа, вот что я вам скажу. Сказала бы, если бы было, кому.

И его ведь ломало, но он пришёл. Пришёл сдаваться на милость победителя, то есть маркизы дю Трамбле. И был вознаграждён свыше, так я это понимаю.

- Да, к его высочеству, - кивнула я.

- И правильно, - заговорщически прошептала Мари. – Потому что если вы будете с ним, то никто другой на вас глаза поднять не осмелится. Ни сверху, ни здешние. Господин генерал тут же объяснит, что к чему. Как в тот раз друзьям Прохора объяснял – кажется, хорошо объяснил, понятно. Самолично рожи начистил.

Самолично рожи начистил, значит.

Так, Марьюшка на моей стороне, и хорошо. Уфф, можно выдохнуть и ничего не объяснять. А она говорила дальше, и я понимала главным образом то, что она меня одобряет.

- Мало ли, вдруг его высочество из ссылки-то вернут, так он и вас с собой прихватит, а вы – меня. А его могут вернуть, потому что родной дядя короля, не баран чихнул. Вы всё молчали, так и я тоже, а я думала, у вас с ним сладится уже после того, как вы его от лихорадки вылечили. А он поблагодарил, попрощался да к себе ушёл.

- А ты думала – останется?

- Конечно. Я думала, вы его не выпустите уже.

Хищница Женевьев дю Трамбле открыла охоту на самого-самого здешнего мужчину, да. Вот как это выглядит в глазах моей Марьюшки. Дарёна, значит, думает, что я от Демьяна Васильича подарки принимаю, потому что имею на него виды, а Марьюшка думает, что я открыла охоту на господина генерала, тьфу, на его высочество Анри де Рогана. Прекрасная, прекрасная маркиза, ничего не скажешь.