Книга Я сделаю это сама, страница 99 – Салма Кальк

- Живы, отче? – усмехнулся генерал.

- С господней помощью, - кивнул тот. - Что ж вас принесло-то всех сюда, дети мои, - произнёс священник, оглядев всех и почёсывая затылок, которым приложился о каменный пол.

- Так любопытство, отче, первейшее дело, - усмехнулась Ульяна, не забыв, впрочем, поклониться.

- Любопытно им, значит, - вздохнул священник.

- Начинайте, святой отец, - поклонился ему генерал. – Ваш человек, вам и разговаривать.

- Непременно, - согласился тот. – Здрав будь, Валерьян, скажи-ка мне, отчего дочь твоя Настасья сегодня поутру по соседям ходила да поесть просила? Ты снова взялся за старое? Пьёшь и не работаешь? А кто поит?

- Бес попутал, - пробурчал Валерьян, не глядя на отца Вольдемара.

- Про беса чуть опосля поговорим, а пока скажи-ка мне, лодка твоя где?

- Так потопла, - пожал тот плечами.

- И когда же она потопла?

- Да летом ещё, на Ильин день.

- На чём же ты потом в море ходил?

- Да мне Камень свою запаску давал.

- Это Ваську так зовут, Камнем, потому что здоров, пёс шелудивый, и не побить его, больно крепок, - прошептала мне Ульяна.

- И как случилось, что лодка потопла?

- Так пришлые взяли, и не вернулись. Потопли.

- Что за пришлые? – спросил отец Вольдемар особенно въедливо. – Те что ли, которых Демьян Васильич привёз? Отец с сыном?

- Те.

- И зачем им была нужна твоя лодка?

- А бес их знает. Не сказали. Знал бы, как выйдет – не дал бы, - и он продолжал изучать свои драные лапти.

- А ну смотри в глаза, - отец Вольдемар повысил голос совсем немного, но я прямо вздрогнула. – И не смей мне врать! Тебя когда сюда жить пустили, что сказали? Слушаться. И ты что сказал? Что выхода у тебя нет, и ты согласен. Так вот и слушайся. Отвечай немедленно, говори, как есть!

- Золото они обещали, - проговорил Валерьян, ни на кого не глядя. – И ни лодки, ни золота.

- И что же, ты поверил, что золото тебе привезут? – спросил священник почти что ласково.

- Так поклялись же, - пожал тот плечами.

- И смерть освободила их от клятвы?

- Да вроде, - кивнул он.

- Ты не уверен, потому в подвал их и положил?

- Чего? – не понял Валерьян.

- Чего слышишь. А Емелю за что порешил?

- Кого… чего… - тот наконец-то поднял голову, встретился взглядом с отцом Вольдемаром.

Зажмурился, и вдруг как дёрнется, державший его Дормидонт от неожиданности разжал руки, и Валерьян бросился на землю и попытался укатиться в сторону горелой дыры в заборе – где никого не стояло, никто не хотел перепачкаться.

- Стой, нежить, - Северин ударил серым щупальцем из-за спины отца Вольдемара, захватил за шею, подтащил…

Тот только тоненько верещал.

- Он сможет говорить? – спросил священник.

- Должен, - кивнул молодой человек. – Или я спрошу, если позволите, - ещё и кланяется.

- Спрашивай, бог в помощь.

Северин глянул на лежащего – ещё один мастер взглядов, только юный очень.

- Скольких ты убил?

Тот подёргался, но невидимые обычным людям путы держали крепко. И тогда он заговорил, тихо и монотонно, но установилась такая тишина, что казалось – слышен даже плеск волн далеко внизу.

- Одного, потом ещё бабу. И детей её, двое их было. Потом троих, и пошёл за них на каторгу. Они мне не заплатили. А обещались. Потом охранника убил и бежал. Потом здесь пришлого. Думали, он перепил и за борт свалился. Потом Акулину, она мне не далась и обещала отцу пожаловаться. Потом Емельку, он приехал из Лиственичного и рассказал, что я в розыске, что дотуда уже добежали в поисках-то. И обещал сказать отцу Вольдемару, мол, чтоб тот знал. Я и сделал, чтоб он замолчал. А потом ещё двое, они обещались привезти золото. С золотом я мог бы уехать, вернуться в Камышанку, откупиться от судей. Меня бы оправдали. Но они не привезли золота, у них не вышло ничего, только лодку потопили почём зря, добрые люди их подобрали. Тогда я заманил их в дом Лиса и оставил здесь. Надо было сбросить в море, но они могли убивать для меня. Если выпустить из подвала. Я думал выпустить зимой, когда голодно станет. Сейчас они не могли, говорили – их держит. И ещё кошки, бесовские отродья, караулили. Драли в кровь их и меня.