Книга Сказки лунных дней. Первая книга, страница 70 – Евгения Преображенская

Они погибли от непереносимого ужаса. Вид чудовища, которое напало на них, трудно было пережить…

Позади эльфийки раздался сдавленных хрип – похоже, один из воинов остался жив. Немолодой мужчина с выбритыми висками и рисунком шестиконечного эсфирского солнца на шее попытался приподняться. Женщина обернулась к нему как раз в тот момент, когда над мужчиной нависла чернокрылая тень. Когти пронизали его грудь, заставив исторгнуть последний стон.

Эльфийка неслышно вздохнула. По крайней мере, ей показалось, что неслышно.

– Что, жалеешь их? – проскрежетал свысока глухой неприятный, полный злобы голос. – Глупая… Пожалей лучше будущее Похонбесара… Я – хозяин пущи… И я решаю, кому в ней жить, а кому сдохнуть.

– Разумеется, любовь моя, – опустила голову эльфийка. – Всё будет так, как ты пожелаешь… Лишь позволь мне отпустить на свободу души этих… негодяев.

– Пусть убираются прочь! – прошипела тень, прежде чем уйти. – Я хочу, чтобы и следа агарских душ не было в моих владениях!

Раздалось хлопанье крыльев, затрещали сучья. Кроны древних сосен накренились от поднятого ветра, а полную луну на миг закрыл силуэт гигантской птицы.

Когда сияние ночного светила вновь озарило место бойни, эльфийка последний раз окинула взглядом лес и прикрыла глаза, обратив взор внутрь себя. Скорбь, гнев и ненависть метались между деревьями, отравляя землю, воду, воздух, искажая даже свет луны. Женщина заставила свой разум отрешиться от увиденного. Она раскрыла своё сердце, подобно цветку, источающему аромат любви, и приняла в себя чужие страдания.

Пусть с каждым погибшим от когтей её супруга в копне прекрасных волос эльфийской княжны прибавлялось по седому волосу, а на гладкой некогда коже появлялись новые морщины, она отпустит души на свободу, «изгонит» их из Похонбесара.

Алира Белый цветок улыбнулась, разомкнула губы и запела. Тёплый искристый голос будто озарил ночную мглу светом дня. Он разнёсся над лесом, соперничая в красоте с самой луной, даруя любовь и тихую радость всем созданиям, оказавшимся поблизости: и мёртвым, и живым.

Белый цветок пела, нить за нитью освобождая человеческие души от их связи с плотью. Она пела и не знала, что не все воины в погибшем отряде нуждались в её помощи. Не все их сердца остановил хозяин пущи. Ни он, ни его супруга не могли знать, что одно из сердец не билось вовсе с самого начала. Лёжа между искорёженными телами товарищей, песню Алиры слушал светловолосый командир в диковинном для этих мест железном доспехе.

Полная луна взошла над кронами деревьев, озарив небеса и лесную чащу. Вековые сосны сиротливо застыли – каждая на своём островке. На одном из них, подсвеченная зеленоватым перемигиванием светлячков, стояла девушка. На другом поодаль от неё сидела глиняная кукла.

С наступлением ночи болота как будто стали ещё обширнее. Они сомкнулись со всех сторон, поглотив тропинки и кочки. А главное – усилился едкий смрад разложения, творящегося на их дне. Словно сама смерть, кровожадно скалясь в улыбке, окружила чародейку. Но той было не привыкать.

Дженна огляделась. Высохшие деревья, затянутые в ряску, склонились к чёрной воде, образуя ненадёжные мостки. Следовать по кривоземью днём-то было не самой лучшей затеей, а уж в ночи – равно самоубийству. Однако медлить было не менее опасно. Кто знает, сколько ещё проживёт дивное растение, подаренное Дженне?