Книга По щучьему велению, по Тьмы дозволению, страница 11 – Евгения Преображенская

— Принцы заморские, витязи могучие даже улыбки нашей царевны не удостоились, — вставил другой стражник. — Витария Несмеяна только рыдает без конца. Вчера как начала, так и не прекращает.

— Значит, я именно тот, кто ей нужен! — воскликнул Емеля. — Я не витязь и не принц, я рассмешу и утешу.

— Проваливай отсюда, свинья деревенская! — принялись браниться стражники.

— Ах, так… — Емеля погрустнел.

Он помнил, что щучечка просила не баловаться колдовством. Но как попасть во дворец и выполнить обещанное, если два грубияна на пути стоят?

— Ладно, уговорили, не хотите по-доброму, будем по-иному, — прошептал Емеля. — Что захочу, то по воле щуки получу. А ну сделайтесь теми, кто вы есть. Служите мне, свиньи городские.

В тот же миг оба стражника обратились здоровенными хрюшками. Бердыши попадали на дорогу, плащи повисли, колпаки с перьями так и остались на головах. Емеля расхохотался: очень уж смешное зрелище было.

Парень снова залез на печку и пустился дальше. А хрюшки за ним поспешили. Вскоре их стало не двое, не трое — вся дворцовая стража шагала следом за печью, покачивая перьями на колпаках и похрюкивая.

Слуги, которые видели это зрелище, падали от смеха. Веселился и Емеля. Он вынул дудочку и принялся наигрывать на ней нечто похожее на боевой марш, который запомнил из своего сна.

Вот и сбылось вещее! Едет могучий полководец Емельян Филин на боевом «коне», а за ним вся его армия шагает! Хохочет люд вокруг, аж слёзы из глаз, веселится сам предводитель. Лучше уж так, чем головы рубить да кровь проливать.

По щучьему веленью отворились тяжёлые врата царской крепости. Емеля оставил своего верного кирпичного «скакуна» у дворцового крыльца, взял с собой только письма и дудочку. Под хрюканье поросячьей свиты он поднялся по ступеням и беспрепятственно вошёл в палаты.

Босой, простоволосый деревенский парень оказался в пиршественном зале среди гостей, разодетых в шелка и парчу, в меха, драгоценные камни, и замер. Умолкли и все собравшиеся, распахнув рты от удивления.

У Емели в глазах зарябило от яркости. Потолки и стены были расписаны цветными красками: замысловатыми узорами, деревьями и травами, оленями и птицами. Столы ломились от яств: лебедей, гусей в яблоках, подносов со сладостями и кувшинов серебряных с питьём.

Во главе пиршества на высоком золотом троне сидел царь-батюшка — величавый и белобородый, как сам бог Неба. А рядом с ним — ну богиня Солнышко в лучезарном венце на рыжих косах.

Подняла царевна на Емелю очи, и содрогнулось сердце парня от жалости. В голубых глазах юной красавицы стояли слёзы, щёки раскраснелись от рыданий, а розовые губы, наоборот, побледнели. Как будто не рождение своё праздновала царевна, а погибель.

На миг Емеле вдруг стало стыдно за свой смех дурацкий, за убогий наряд, даже за свою потешную свиту. Вот уж и правда — шут царя Гороха: рубаха зелёная дырявая, ноги босые в пыли дорожной, волосы гребня не видали много дней.

Хорошо хоть умылся утром, искупался. Да и повидаться он должен был там, у реки, кое с кем, прежде чем во дворец идти. Лучия передала Емеле с собой подарочек для царя-батюшки.

Но время подарков настанет позже, а пока Емеля прошептал волшебные слова, широко улыбнулся и взмахнул руками. Его дудочка подпрыгнула в воздух и сама собой заиграла.