Книга По щучьему велению, по Тьмы дозволению, страница 26 – Евгения Преображенская

Колдун поглядел в глаза царевне, и не было в его взгляде злобы. Не был он похож на тёмного колдуна из сказок: тощего мерзкого старика. Не был он грубым бородатым моряком с Красного моря, не был темнокожим принцем с дальнего юга, не был женоподобным альвом.

Перед царевной сидел простой парень с приятным лицом и доброй улыбкой. Простой крестьянский сын, зато сын её родной земли. А в речах Емельяна была правда, которую не хотелось слушать.

Вита же вся полыхала изнутри от злости и обиды. Гнев на колдуна, на батюшку, на пропавшего Инальта, на саму себя разъедал ей нутро сильнее тёмной магии.

— Нехорошо это, — упрямо повторила она, — тёмным колдовством пользоваться.

— Нехорошо людей убивать, — пожал плечами Емельян. — Я, в отличие от твоего батюшки, ни одной души не загубил… Я колдовство на благо хочу использовать.

Вита не нашлась, что ответить, будто что ей уста сковало. А Емельян не настаивал. После горячих напитков он нашептал настоящий царский ужин: мяса печёного с яблоками, хлеба сдобного и пушистого, медовых пряников.

Емельян хотя и не был обучен грамоте, книг не читал, но оказался приятным собеседником. Он умел слушать и всегда добавлял: «понимаю». Он многое рассказал Вите о жизни простого народа, какие-то смешные истории вспомнил, шутил, смеялся.

Мало помалу царевна оттаяла, перестала хмуриться, аж по лбу тепло разлилось. Но она так и не улыбнулась.

Не было у Емельяна начитанности и образования, не было казны богатой и армии под рукой. Зато язык его был хорошо подвешен во рту. Со всей искренностью и сердечностью поведал он царевне о своём горячем желании помогать и добро творить.

Емельян спас Витарию от холода и голода, от диких зверей и от разбойников. Что же до лиха лесного, рядом с болотами и ручьями он был главным и самым могучим лихом. Как никогда он верил в свои силы. Поверила в него и царевна. Она размякла от питья и сытной еды, расслабилась в тепле и под боком сильного защитника.

Когда Вита задремала, Емеля оставил её у костра, а сам отошёл ближе к ручью. Он ступил во тьму, вслушался в говор воды, вдохнул полной грудью запах влаги.

Обольщать и очаровывать Емеля учился с детства, упражнялся на невестках юных, на соседках. Много ласки получил он в детстве от матушки. Он усвоил науку, познал женскую душу хорошо. Он умел лепить из неё то, что нужно ему.

Емельян убедил царевну Витарию в благородстве его помыслов. Он чувствовал, что та смирилась со своей участью. Она поняла: так проще, а может, и впрямь лучше. Будет Емельян Филин хорошим государем и ласковым понимающим мужем. Пусть и неверным…

Глядя в голубые глаза Виты, Емеля чувствовал только жалость. Видел он мельком этого колодника, с которым царевна бежала из столицы. Грубый вояка, подобные ему всё силой только и решают. Да пусть бы и бежали они дальше, если бы не нужна была Несмеянка для заполучения престола.

Чумазая, коротковолосая, обозлённая на весь белый свет царевна виделась Емеле скорее непослушной сестрицей, бодливой козочкой, нежели желанной супругой. Щёчки круглые, да не там полнота — под сарафаном грудь едва наметилась.

Другие округлости будоражили ум Емели. Другой взгляд бередил душу, наливал тело жаром… Тёмный, глубокий взгляд, как зелень омутов. Белые пышные груди, манящие, но запретные алые уста.