Книга По щучьему велению, по Тьмы дозволению, страница 31 – Евгения Преображенская

У царевны Витарии, похоже, было другое желание. Словно угорелая она бросилась в топи, вприпрыжку по кочкам. Жалко девчонку, но что поделать? Он хотел как лучше. Несмеянка не оценила его стараний.

— Ну погляди, наглая какая, — выругался Емеля, добавив бранных выражений. — Подарками не побрезговала, приняла, наелась, напилась, отогрелась и дала дёру! — он махнул рукой, плюнул. — Да пропади ты пропадом, коза-дереза!

В этот миг не по-осеннему пронизывающий ветер ударил его по лицу, будто оплеуху отвесила длань ледяная. Туман позади трусливо дрогнул и хлынул в чащу леса. Вдали за болотами завыло, загудело. Ночные небеса заволокло ещё более тёмными тучами.

Емеля пошатнулся, удивлённо поднял брови. Что такое? Уверенность, питаемая колдовством щуки, ослабла. К сердцу подкрался невнятный страх. Что за сила надвигалась на них с севера?

В следующий миг ветер взревел совсем близко. Луна потонула во мраке. Лес застыл, будто затаил дыхание. И вдруг белая стена снега обрушилась на мир, бешено ворвалась непрошеным гостем.

Емеля охнул и, прикрыв голову руками, бросился в лес. Снег и ветер зло шипели и хлестали Емелю по спине, по плечам. Земля под ногами буквально на глазах покрывалась льдом. Скрипел снег. Звенели под стопами хрусткие кусты ягодников, ломались ветки.

— Уходи, Емеля… — донеслись до парня слова щуки. — Беги… Спасайся…

Он не сумел даже ответить. Всё внимание Емели сосредоточилось на том, чтобы спастись. Заслонив лицо, он бежал через лес. Казалось, мороз сковал всё вокруг и теперь нацелил острые клыки на живую человеческую плоть, пробирался к молодому горячему сердцу.

Посреди осени нежданно-негаданно грянула зима. Но не только в холоде таилась опасность. Сама смерть пришла следом.

Надёжно сковал лёд тела и гнев утопленников. Хрустальные покровы скрыли тлен и гниение. Побледнели и замерли болотные воды. Но стихия смерти заиграла лишь громче. Её монотонное пение приносил жгучий ветер.

Точно души погибших сплелись в едином хоре. Они жаловались и плакали, бранились и молили, как только недавно молила Витария. Надрывный плач родителей и детей слышался в вое ветра. Голоса матерей и пропавших отцов рвали душу. Они просили о помощи, о тепле, но тщетно…

Царевна Витария долго брела сквозь пургу и бесконечную ночь. Она продиралась сквозь чащобы и болота. Она скользила по насту, падала, вставала. Она тонула в сугробах, но выбиралась и шла дальше.

Набившийся в сапоги снег кандалами сжимал голени. Дыхание замирало седым инеем на ресницах. Тяжёлые оледеневшие одежды тянули к земле. Где-то выли волки.

Но царская дочь не ведала ни страха, ни усталости, ни холода. Она благодарила Хозяйку Белых лесов за то, что та услышала и откликнулась. За то, что прислала северные морозы. За то, что покрыла льдом водоёмы и отняла силу у тёмного колдовства речной волчицы.

Скрипели деревья. Жалобно стонал ветер, неуспокоенные души жаловались на свою судьбинушку, но до поры не трогали одинокую путницу. А та не вслушивалась в их истории. Судьба живых волновала царевну больше. Злоба наливала сердце её жаром и гнала вперёд.

Чем бы ни пришлось заплатить в будущем, сейчас Витария была жива. Теперь у неё снова появилась надежда. У неё была возможность отомстить.

Инальт очнулся от звуков и света. Яркий отблеск огня проник под веки, отогнал сон. Юноша открыл глаза, но всё вокруг плыло. Он захрипел. Горло пересохло, губы едва разомкнулись.