Книга Неладная сила, страница 202 – Елизавета Дворецкая

Не может такого быть, чтобы эти задор и удаль, лихость, как говорят, смешивая в этом слове восхищение и осуждение, навек сгинули в холодных волнах!

Встав коленями на бурый плоский камень, Устинья наклонилась, набрала в ладони воды и погрузила в них лицо. Новгород! Что там Новгород – пути всего-то три-четыре дня. Она и дальше бы пошла – как та девушка, которой жених являлся в виде сокола. Незачем сидеть здесь, роняя слезы, слезами горю не поможешь. На упырей и Невею нужно сыскать управу – витязя с огненным мечом, с пламенным копием. И не медлить – времени в запасе мало. Пока не пришла осень, не остыла вода…

– А вот и жених наш явился! – прокричала Нилка, челядинка, в дверь избы, с крыльца завидев, как младший поповский сын входит в ворота.

Услышав такое приветствие, Воята в изумлении застыл на месте. Жених? С чего это? Опять, что ли, притащилась баба Ксенья – намекать на Аглаиду, младшую дочь попа Геннадия из Святого Ильи на Славне? Теперь ведь не то, как прошлым летом, когда никто из состоятельных поповских дочерей не хотел идти за поповича, буйного нравом и не пристроенного к делу. Теперь Воята, Тимофеев сын, был писцом у самого владыки Мартирия и пользовался его милостями; свахи готовы были привести для Вояты самых лучших невест, красивых, из честного семейства, с богатым приданым. Но он, пусть события последнего года его изрядно пообтесали и вразумили, под венец не спешил, хотя даже родная мать его не очень-то верила в какую-то никому неведомую невесту, ждущую его в Великославльской волости.

Решительным шагом Воята пересек двор, поднялся на крыльцо. Наклонился, проходя в низкую дверь – на двадцать втором году он еще раздался в плечах, и теперь матушка Олфимья каждый раз опасалась, что сынок застрянет в дверном проеме и своротит косяки. Выпрямившись, огляделся. Заслонка на оконце была отволочена, яркие лучи садящегося солнца заливали избу, и он легко разглядел несколько гостей – двоих мужчин и девушку с косой, что сидела на дальнем конце скамьи, позади них.

Тем временем Вояте навстречу метнулась мать.

– Невеста твоя приехала! – На волне чувств матушка Олфимья кинулась сыну на грудь. – Из Великославля! Ты ждал? Что же мне ни слова не сказал! Хорош сынок – невеста приехала, а я стою, рот разиня!

– Святые святители!

Придерживая мать за плечи, чтобы не снести с дороги, Воята попытался ее обойти. В душе все вспыхнуло от радости, изумления, недоверия. Артемия? Его чудесная лесная невеста, здесь? В его памяти она была так прочно связана с Сумежьем, что явись сюда сама старая Власьева церковь – он удивился бы немногим больше.

– Воята, здравствуй! – раздался взволнованный женский голос. – Прости, что незваны явились, да дело у нас к тебе великой важности… Великая нужда привела…

Тут Воята наконец рассмотрел гостью.

– Устинья! – Он порывисто шагнул вперед, обрадованный почти так же, как если бы и правда увидел Тёмушку. – Ты ли это?

– Не забыл нас! – Устинья робко подошла к нему, но Воята, исполненный радости, живо обнял ее и поцеловал в обе щеки.

Потом обхватил и приподнял над полом, прижав к груди, – сам удивился, до чего сильно обрадовался. Рядом охнула матушка Олфимья, с ней Нилка и Марина, невестка.

– А вот и дядька мой, Куприян. – Поставленная на ноги, смущенная Устинья обернулась к одному из гостей. – А это – Гридя, Черменов сын, из Волотов, он тоже с нами.