Книга Хозяйка проклятой деревни, страница 49 – Данта Игнис

– Ты не знаешь, что такое боль, – прошипел он, его голос, низкий и хриплый, вибрировал где-то внутри меня. – Ты не знаешь, каково это – быть преданным. Ты не знаешь, каково это – видеть, как рушится все, что тебе дорого.

Его слова обжигали, как огонь. Я чувствовала, как его боль проникает в меня, отражается в моей душе. Я хотела сказать ему, что понимаю, что сочувствую, но слова застряли в горле. Воздух между нами накалился, заряженный невысказанными эмоциями.

– Отпусти меня, – попросила я, пытаясь вырваться из его хватки, но тело противилось, стремясь остаться в этом плену.

– Нет, – сказал он, его голос стал тише, бархатистее, но не менее напряженным. – Я хочу, чтобы ты посмотрела мне в глаза. Я хочу, чтобы ты увидела, кто я на самом деле.

Он приблизил свое лицо к моему, его дыхание, горячее и прерывистое, обжигало мою кожу. Я невольно зажмурилась, опьяненная его близостью. Но он приподнял мой подбородок длинными, изящными пальцами, заставляя встретиться с ним взглядом. В его глазах плескалось что-то новое – не гнев, не боль, а жгучий, почти осязаемый интерес.

– Я не Этелия, – с трудом произнесла я, голос мой дрожал.

На мгновение мне показалось, что что-то изменилось в его глазах. Тень боли отступила, уступая место чему-то другому, чему-то непонятному. Он медленно опустил руки, делая шаг назад:

– Думаешь, если повторишь эту ложь тысячу раз ­– я поверю?

– Я повторю эту правду десять тысяч раз, если потребуется. «Я должна. Я должна. Должна сделать это» – мысленно твердила девушка и до боли в пальцах сжимала кинжал. Внутри нее все смешалось, страх и вина, безысходность и какое-то глупое геройство. Она считала, что совершит подвиг, если убьет тебя. И тут же ненавидела себя за это. Я застряла внутри нее и ничего не могла поделать, сновидцы не управляют телами, в которые попадают. Этот сон мне не нравился. Я всерьез переживала за тебя, мирно спящего в постели. Ты не выглядел злодеем, скорее героем какого-нибудь романа. Девушка сделала резкий глубокий вдох и решилась. Вскинула руку с кинжалом высоко и с силой ударила, целясь прямо в сердце. Она молчала. Я чувствовала ее изо всех сил стиснутые зубы. Я закричала. Не знаю, наверное, мне показалось, что услышала собственный крик. Я не смогла бы издать его вслух, но ты резко открыл глаза и оттолкнул летящий в тебя клинок, – я сделала паузу и вздохнула. – Скажи, ты слышал этот крик?

Илидан молчал, его взгляд прожигал меня насквозь. Время тянулось бесконечно долго.

– Да, – наконец произнес он,

– Зачем бы убийце, подкравшейся в ночи к тебе спящему, выдавать себя криком? Я спасла тебе жизнь в ту ночь. И, возможно, из-за этого не смогла вернуться в свой мир. Если ты должен был умереть, а я все изменила… Возможно для меня это расплата за то, что изменила судьбу чужого мира.

Не дождавшись его ответа, я свернула на тропинку, ведущую к фермам, огибая деревню. Вечерний воздух, напоенный ароматами трав, приятно холодил разгоряченное лицо.

– Куда ты? – раздался голос Илидана, низкий и бархатистый, как ночная тень.

– Я живу на ферме, – бросила через плечо, указывая направление взмахом руки. Мысль о мягкой постели и глубоком сне, подобном безмятежному забытью Тьмы, свернувшейся клубочком у меня за пазухой, теперь казалась единственно верной.