Книга Семь снежинок на ладони, страница 105 – Светлана Нарватова

– Вы не можете его найти, – степенно возразил мне Йохан, и моё сердце упало и разбилось о каменный пол.

– Он снова уехал в столицу? – Я очень старалась, чтобы мой голос не дрогнул, но не уверена, что мне удалось.

– Нет. Но он не хотел, чтобы его беспокоили.

Моя утренняя радость опала, как перебродившая сдоба.

– Хорошо, – согласилась я. – Тогда передайте, пожалуйста, ми Лотте, чтобы накрывали завтрак, и пригласите ко мне Хайди.

Хайди пришла с ведром тёплой воды. Любопытный взгляд служанки быстро пробежался по покоям и зацепился за покрывало. Будто специально, прямо сверху на нём виднелось бурое пятнышко с более светлыми потёками по краям. Мои щёки запылали огнём. Совсем не тем, который недавно зажёг лампадку. Я с трудом удержалась, чтобы не приложить к ним заледеневшие от неловкости ладошки.

Но она сделала вид, будто ничего интересного не случилось. Стала рассказывать, о чём судачат в деревне после вчерашней встречи. Всех волновало, как нэрр-герцог отнесётся к затеям своей жены. Жена-то тринадцатая. И с причудами. Ещё неизвестно, сколько она продержится. Последнее вслух не говорилось, но отчётливо звучало между слов.

Я уверила, что супруг ничего против не имеет и я не собираюсь нарушать своё обещание. Жду от мастериц идеи и список того, что нужно приобрести в столице. Кроме того, муж обратил моё внимание, что мы не оговорили с умелицами денежные условия сотрудничества. Очень бы хотелось, чтобы все остались довольны. Хайди слушала и кивала, но на её лице читалось: так, чтобы все были довольны, не бывает.

Девушка помогла мне уложить волосы в причёску, – ей уже неплохо удавались домашние варианты, – и я отправилась в столовую. К сожалению, муж так и не пожелал ко мне присоединиться. Я снова была одна и предоставлена самой себе. Но почему-то эта свобода и уединение не приносили мне былого удовольствия. А ведь буквально вчера мне казалось, что именно этого я и хочу.

После трапезы я собиралась отправиться прямиком в библиотеку, но мо Йохан встретил меня у выхода из столовой со своим подносиком, на котором лежало письмо. Утренняя почта теперь не вызывала во мне прежнего предвкушения, но я его взяла. Оно было подписано почерком Ёнклифа.

Тяжело вздохнув и понурив голову, я побрела в покои.

В спальне уже всё убрали. Постель была застелена, грязное покрывало исчезло, и даже вода из лохани куда-то пропала, хотя я не видела, чтобы мимо сновали горничные с вёдрами. Я устроилась за письменным столиком и вскрыла письмо.

«Дорогая моя Эмилия! – начал Олли, в очередной раз доказывая, что не очень дружит с приличиями, ибо обращался он к замужней нэйре, а не к своей приятельнице. – …Как я вас понимаю! Вы совершенно правильно говорили: мы не свободны в своём выборе. Горничная обнаружила яд в моих вещах и передала отцу». Лохи, кажется, я сегодня недостаточно тебя поблагодарила!

«Отец понял всё превратно и не оценил моего возвышенного порыва». Я с трудом себе представляла того, кто бы его оценил. «Теперь он запретил мне выходить из дома. Да я и сам пока не в силах этого сделать в силу телесных обстоятельств. Однако я изыскал возможность передать вам, Эмилия, весточку о своём бедственном положении».

Я так расстроена, так расстроена, что места себе не нахожу! Как же несчастный Оливер там бедствует в тепле и достатке домашнего ареста, один и без отравы! Конечно, целительная доза розог, судя по тексту, серьёзно омрачает его существование. Но, увы, для некоторых нижние полушария – единственный способ достучаться до верхних.