Книга Семь снежинок на ладони, страница 49 – Светлана Нарватова

Активирующий пасс, и артефакты-светильники вспыхнули, слепя глаза.

Я подошёл к секретеру. В него были встроены три небольших выдвижных ящика. С виду – ничего особенного. Только у каждого из них был брат-близнец. Один, самый старый, находился в моём столичном доме, другой – в рабочем кабинете во дворце, третий – в кабинете его величества Эрика IV Наездника. Вообще-то это прозвище его величество получил в народе за страсть к верховой езде (а ещё охоте и женщинам). Но других он тоже объезжал знатно. По себе знаю.

Я открыл ящик королевского почтовика и обнаружил там сшитые лентой листы бумаги. На верхнем размашистым почерком Эрика было написано: «Срочно!» Судя по отсутствию на заглавной букве завитушек, характерных для монарха в благодушном состоянии, дело действительно не терпело отлагательств.

Я вытащил сброшюрованные материалы, вложил свою стопку взамен и закрыл ящик. Ничего. Подождёт до завтра.

Стоило повернуться, чтобы уйти, как в ящике послышался стук.

Надо было сбежать сразу. Хотя, судя по скорости отправки, его величество сидел над почтовиком и ждал. В неравной борьбе чувства долга с гедонизмом победило первое. Оно бы, может, и поддалось… Но общаться со взбешённым Эриком – удовольствие сомнительное. Если он решил кого-то оседлать, то оседлает без вариантов. Это случится рано или поздно, но, учитывая хорошую память короля на плохое, если сдаться добровольно и сразу, можно хотя бы обойтись без шпор.

Я глубоко вздохнул и вытащил из ящика сложенный лист.

«Это действительно срочно! – было написано на нём. Острые углы петелек выдавали королевское нетерпение. – Мне нужно знать твоё мнение!»

Стоило закрыть ящик, как в него упала ещё одна записка.

«Не испытывай моё терпение и не пытайся меня игнорировать!»

Я снова вздохнул. В конце концов, жёны приходят и уходят, а король остаётся.

«Сейчас прочитаю», – написал я прямо на королевской записке, сунул её в почтовик, чтобы остановить поток посланий, и сел за стол. Бумаги и вправду были весьма занимательны. Судя по перечисленным в них фактам, дядя его величества, Олаф, снюхался с нашими добрыми соседями из Епрона, которых чем-то не устаивал нынешний монарх.

Чем-чем? Понятно чем. Его величество с радостью объезжал всех, до кого дотягивался, а руки он имел длинные. И ноги крепкие. Кому это не знать, как Левому Ботинку?

И как Правая его Рука, я прекрасно понимал, к чему король клонит.

«Я вчера женился. У меня медовый месяц», – написал я в ответ и закрыл ящик.

Внутри артефакта послышался шлепок.

«Ты уже на целый год медовых месяцев отгулял. Твой лимит исчерпан» – гласила полученная записка.

«Она нежна и сладка, как заморский фрукт», – возразил я на бумаге, но в последний момент передумал. Не хотелось бы обращать внимание монарха на синичку. По крайней мере, до поры до времени. Я заменил сообщение на более нейтральное: «Ваше величество, имейте совесть, не лишайте меня сладкого!»

«Ничего, чем сильнее аппетит, тем вкуснее ужин, – как большой знаток, поделился король и категорично закончил: – Выезжай прямо с утра!»

Хорошо хоть не «прямо сейчас». Всё же милостивый у нас государь.

Я отправил документы назад, запер дверь и спустился. Расшевелил сонных слуг, раздавая распоряжения по поводу утреннего отъезда, и прошёл к покоям.

Спальня встретила меня темнотой и потрескиванием дров в камине. Тлеющий огонёк освещал мою синичку. Не дождавшись, она спала на боку, подложив ладошки под щёчку.