Книга Ох уж эта жизнь молодая да сельская! Или жизнь после жизни., страница 148 – Егорина Ленина

После ужина я заметила как Любомир стал перекатывать в руках какие-то картинки. Увидев мою заинтересованность, он сказал, что это игральные карты. Объяснил как какая называется и как играть. Обычные карты. Другие картинки, но до десятки все тоже самое. Даже масти схожи. Сидим, режемся в дурака. Папа тоже присоединился. Оказывается, мой папуля тот еще шулер! Пять раз подряд обдурил меня и Любомира, пока я случайно не заметила, как он скидывает свои карты. Попросила научить меня также.

Сидим дальше и уже стали делать ставки на медяки. Моя кучка начала расти. В очередной раз я уличила дядю в попытке мухлежа и треснула того веером карт по носу.

- Она еще и азартная! - раздалось из-за спины.

Мы втроем резко обернулись. Велес Романович стоял и тихо прожигал меня глазами, а Тимур из-за его спины показывал жестами, чтобы его тоже научили. Сидим уже впятером и режемся в подкидного дурака.

Пришла баба Мия и вытащила своих из-за нашего азартного столика.

- Ну мама! - простонал Велес Романович, видя что большой куш уплывает.

Бабуля отвесила подзатыльники всем. На всякий случай карты мы спрятали.

До нового года я сидела тихо. Вязала, немного шила, чуть-чуть плела в технике макраме. Правда на следующий день, после отъезда семьи военачальника, прибежали дети соседей и почти насильно увели меня в поле.

Крепость наша стояла. Мы расчистили место от выпавшего снега и я приняла решение залить внутри крепости каток. Решение-то я приняла, а вот исполнять пришлось старшим ребятам и родственникам всех детей. Меня слегка невзлюбили. Совсем чуточку. Ма-а-аленькую капелюсечку. На всякий случай, я пару дней не выходила из дому. Не стоило провоцировать нервный народ.

Виктор исправно писал. Я уже худо-бедно могла сама прочитать все его угрозы по моему перевоспитанию. А все Тимур! Мог бы и не болтать лишнего. И про полевые снежные и про азартные игры...

В карты мы теперь режемся каждый вечер. Любомир любезно научил Глафиру и в процессе игры безбожно поддавался ей. А вот когда к нам забегали староста и отец Митрий с Ясминой, то пощады никто не получал. Батюшка у нас тот еще безобразник. С криком "с божьей помощью", он через раз срывал банк. И все честно! Любомир и папа проверяли его рясу на предмет заныканных карт.

В очередной денек, за три дня до Нового года, я вязала очередную сетчатую шаль. Выбрала все оттенки зеленых ниток и измотала их от темного к светлому оттенку. Неплохо получалось, а главное - быстро. Сплошные воздушные петли да столбики с накидом. Думаю, что в городе оценят.

В комнату вошла Глафира. Она, как и обещала, учила меня буквам и заставляла писать все эти закорючки.

- Ты прописала?

- И тебе здравствуй! - вежливо ответила я. - Дела у меня идут хорошо. Не болею. У папули тоже...

- Олена, если бы меня это интересовало, то я бы спросила! Мы с тобой каждый день видимся, так что я все про тебя знаю. - Глафира прошла к столу и стала придирчиво проверять мои письменные успехи. - Плохо! Переписывай.

Я отложила нитки и, буркнув что-то нелицеприятное, уселась за стол. Ну и что тут этой зануде не понравилось? Сверила все буковки с книгой. Все также.

- Вот тут, тут и здесь хвостики лишние. - ткнул пальцем в бумагу Любомир.

Дядя-мачо стал заходить к нам уже даже без стука, а когда узнал, что Глафира начала обучать меня, то готов был ее караулить в моей комнате денно и нощно. Собственно, ради большего общения он и научил ее играть в карты. Вот и зачем я хотела их свести? Стоят теперь вдвоем, измываются надо мной.