Книга Скандальная история старой девы, страница 153 – Анастасия Милославская

– Она видела в нас продолжение отца, – отвечает Рагнар, смотря вдаль. – Именно это она сказала, когда я смог чудом выбить дверь и попытался вывести братьев. Люсин стояла, загораживая проход, ведущий на улицу, и смотрела на меня. В её руке был кинжал. Я не сразу понял, что она собирается сделать. Думал, что она хотела нас жестоко наказать, а теперь пришла спасти. В воздухе уже пахло гарью, я видел, что часть дома охвачена огнём. Но когда Люсин шагнула внутрь и закрыла за собой входную дверь, я увидел, что глаза у неё пустые. Безумные. Не злые – просто… мёртвые внутри.

Рагнар делает вдох и сжимает челюсть.

– Я понял, что это сделала она. И понял, что нужно действовать, потому что позади меня были маленькие братья. Я бросился на неё, мне удалось повалить Люсин на пол и оглушить. Но она ранила меня, – Рагнар поднимает руку и касается груди.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

– Неужели этот шрам ты получил ещё в детстве? Вот почему он так странно выглядит.

Я невольно прикрываю рот рукой. Сердце сжимается. Представить десятилетнего мальчика, который вынужден сражаться со своей матерью… Это невыносимо.

– Братья выжили? – я задаю этот вопрос, а голос у меня дрожит, в горле стоит ком ужаса.

– Выжили, как и Люсин. Нам помогли соседи.

– Боги, какое облегчение!

Лицо у Рагнара застывшее, словно выточенное из камня.

– Отец вернулся и вместо дома застал пепелище. Только это было меньшее из проблем нашей семьи.

– Но ведь она была иномирянкой. Пусть она и попала в этот мир подростком, всё равно… не понимаю, откуда такая любовь к деревне, в которой она прожила восемь лет? Разве дети не важнее?

– Потом я узнал, что у Люсин был возлюбленный, там, где она выросла. Его убили. Всё это время она помнила его и любила.

Жестокость порождает жестокость. Я втягиваю воздух, чувствую, как он царапает горло. Гнев, страх, жалость, ужас – всё смешивается.

– Но что стало с твоим отцом и Люсин? Он ведь обещал защищать её, дал ей руну.

Рагнар на миг закрывает глаза – словно эти слова открывают старую, плохо заросшую рану.

– Отец казнил её собственноручно. Просто… взял меч и исполнил то, что считал единственно верным.

Мне становится трудно дышать. Эта история дикая, мрачная. Я не представляю, как это пережить ребёнку?

Повинуясь порыву, я подаюсь вперёд и обнимаю Рагнара. Обхватываю его руками, пряча лицо на груди. Он в одной рубашке, потому что плащ на моих плечах, и я слышу, как размеренно бьётся его сильное сердце.

Всё вокруг пахнет Рагнаром, а тепло, исходящее от дракона, плотное, обволакивающее и успокаивающее.

– Не стоило рассказывать тебе, Анна. Такой чувствительной к чужому горю натуре, как твоя, непросто слышать подобные истории, – усмехается Рагнар, прижимая меня своими сильными руками к своему горячему телу. – Это было очень давно, и уже не слишком трогает меня.

– Я жалею не тебя сегодняшнего, а тех мальчишек в горящем доме, – шепчу я. – Дети не должны отвечать за грехи отцов.

– Но часто бывает по-другому, – говорит он негромко. – Только одни гнутся под гнётом обстоятельств… а другие куют из боли доспех.

– Значит, ты выковал доспех? – я приподнимаю голову и заглядываю в зелёные глаза.

– Можно и так сказать.

– Ещё я жалею Люсин, чтобы ты ни думал. Она была сломлена, возможно даже больна.