Книга Попаданец в Рой. Том Ⅵ, страница 24 – Никита Кита

По костяным черепкам, вдавленным в глиняный пол стопами, притворщик бесшумно пополз вперёд. Скрываясь во тьме, он со спины обошёл привязанного к столбу мученика. Вблизи разведчик удостоверился, что жители норы и правда спят прямо на кипах самых обычных, ничем не накрытых, сухих веток. В представлении человека, даже просто на траве или на листьях было бы гораздо удобней.

Агент миновал спальню безумцев незамеченным. Дальше он попал в недлинный коридор между двумя комнатами. Там жучок в некоторой мере увидел наполнение второго помещения. Пол в нём был также устлан не фарфоровой плиткой, а костями. В центре располагалась такая же конструкция из вертикального столба и веток поджатых к куполовидному потолку. На стенах виднелись костяные мозаики с известными иероглифами. Повсюду валялись наваленные кучами самые разнообразные предметы: ножи, дубины, деревянные черенки, топоры и мотыги без рукоятей, пилки, молотки, железные гвозди, корзины, ковры, сапоги, кожаные сандалии, сумки, мешки, сундуки, ларцы костяное оружие, духовые трубки, ремни, верёвки, крюки, деревянная, глиняная, каменная и железная посуда. Чем-то это напоминало сокровищницу бандитов, но вместо драгоценностей здесь лежали самые простые бытовые вещи. Некоторых из них были подвешены на колышки вбитые в стены или на потолочные ветви.

Всё это глинотел сумел увидеть за счёт лучины горящей на бронзовой подставке, стоящей на полу. У подставки лежали кремень, кресало, запас щепок и промасленных фитилей. Сбоку от лучины, спиной к свету сидел голый кустовик, облачённый лишь в деревянную маску. Дикарь обладал бесчисленным множеством шрамов по всему телу и не поддающимся счёту количеством свежих ран, покрытых застывшей сукровицей.

По ширине плеч и таза, а также по тембру голоса, мыслительный центр догадался, что это самка. Сидя на корточках, она орудовала молотком и с его помощью разбирала на запчасти какой-то сундук или ящик. Свои действия она сопровождала негромким нервным повизгиванием.

«Я словно в хоррор фильм попал.» — подумал Фёдор, оценивая обстановку — «У кустов есть глаза. Подходящее название…»

Щепка на подставке начала затухать. Это вынудило бокатианку развернуться и заняться подготовкой новой лучины. Дикарка торопливо подожгла от угасающего огонька другую полоску древесины и принялась вставлять её на место обугленной. Как только справилась, она резко обернулась и посмотрела на проход в соседнюю комнату. Похоже женщина заметила шевеление насекомого, которое спряталось в самый последний момент. Глинотел сымитировал вдавленную в пол кость. И при таком освещении это сработало. Постояв нерушимо секунд пять, безумная гуманоидша вернулась к молотку и деревяшкам.

Делать нечего, пришлось и дальше сидеть в этой перемычке в надежде, что вскоре самка кустовика закончит свои дела, прекратит поддерживать источник света и последует примеру своих дремлющих сородичей.

Насекомыш пролежал неподвижно, в режиме маскировки несколько минут, как вдруг из помещения с вещами начали доноситься какие-то неадекватные звуки. Истошные стоны бокатианки походили на собачий скулёж и поросячий визг одновременно. Складывалось впечатление, что её кто-то прямо сейчас режет живьем. Настолько надсадный и преисполненный боли вопль вынудил слугу разрушить маскировку и взглянуть в освещённую лучиной комнату. А там, как выяснилось, происходило нечто совершенно необъяснимое. Взяв щербатую доску, дикарка плотно прижала к ней кисть и с усилием проводила ладонью вдоль ощетинившихся занозами волокон. Фёдор мог вообразить, что испытывала она, когда десятки мелких шипов одновременно входили в её кожу и пронзали плоть. Поистине чудовищная пытка! Но самое шокирующие было то, что гуманоидша, похоже, обрекла себя на неё сама, по собственной воле. Она нарочно занималась мазохистским членовредительством, сопровождая это эмоциональной реакцией.