Книга Буря магии и пепла, страница 175 – Майрена Руис

– Я уже поняла, что это нормально, – выпалила я. – Вот что бывает, когда у убийцы сдают нервы посреди вечеринки. Конечно, это пугает.

Лютер подошел и сел рядом со мной. Я посмотрела на него краем глаза, скрестив руки на груди.

– Ничего не случится, Айлин, – сказал он, гладя мои босые ступни. – Мы делаем все возможное, чтобы они перестали подозревать нас.

– А что с остальными? Как насчет тех, кто не хочет притворяться? Тех, кто не трусы?

Лютер глубоко вздохнул, убрав руку, чтобы облокотиться на спинку дивана.

– Что ты хочешь услышать от меня? Что такое я могу сказать, чтобы тебе стало легче?

Потерев глаза, я снова скрестила на груди руки.

– Ничего. Ты не виноват.

И это было правдой. Как бы я ни настаивала на обратном, в моих умозаключениях не было ничьей вины, кроме моей собственной. Мы долго сидели молча, погруженные в свои мысли.

– Всегда забываю, что ты знаешь моего отца, – внезапно сказал Лютер.

Я повернулась к нему и увидела на его лице странное выражение, которое не могла расшифровать.

– Я с ним почти не разговаривала. На самом деле я его не знаю.

– Что ты о нем подумала?

Расцепив руки, я размышляла над ответом.

– Не знаю. Он показался мне человеком холодным. Он был вежлив со мной, и ему понравилось то, что я сказала о северных школах, но… – Я пожала плечами.

– Но?

– Не знаю. Но уже тогда я встала на твою сторону.

Лютер нахмурился:

– Что ты хочешь этим сказать?

Мне не хотелось напоминать ему о том, что я услышала в школе, когда он спорил с отцом по поводу своего развода. Я понимала, что это было чем-то личным.

– То, как ты говорил о нем. Или не говорил. У меня всегда было такое чувство, как будто ты с ним не ладишь.

Лютер долго молча смотрел на меня. Я уже подумала, что наш разговор окончен, как вдруг он продолжил:

– Помнишь ту ночь, когда я сказал, что не хочу тебе лгать о причинах моего возвращения ко двору?

Я вспомнила тот разговор в Агуадеро, как он уверял меня, что никогда не хотел мне врать. Вздохнув, я кинула.

– Я вернулся из-за отца. Я чувствовал, что… Не знаю. Что я перед ним в долгу. Его никогда не заботила собственная репутация, но Мур была фамилией моей матери, это ее наследие. И теперь… – Лютер покачал головой.

– Что он думает о происходящем?

– Не знаю. Если честно, я не уверен, что меня это волнует, как раньше. Моя мать, ее фамилия – это было единственное, что связывало нас. Когда она умерла… – он пожал плечами, – нам стало не о чем говорить. Мой отец посвящает себя работе, а я слежу за шахтами Муров.

– Когда она умерла? – тихо спросила я.

– Этой весной исполнится шесть лет, как ее нет.

Мы снова замолчали, и я обняла свои колени, набираясь смелости.

– Она проходит? Эта боль… проходит?

Лютер положил руку мне на плечо и нежно погладил мою кожу.

– Со временем она теряет остроту. Большинство воспоминаний перестают тебя ранить и становятся просто частью прошлого. Некоторые дни причиняют боль всегда. Дни рождения, годовщины… но даже эта боль со временем утихнет.

– Поэтому ты не говоришь о ней? Потому что это больно?

Лютер пожал плечами, и я увидела, как заблестели его глаза. Молча я накрыла его ладонь своей, переплетая наши пальцы.

* * *

На следующее утро за завтраком Сара попросила меня позже зайти в наши комнаты. Когда я пришла, все остальные уже собрались там, включая Джеймса.